. Ты можешь, сколько тебе угодно, давать иные имена этому виновнику существующих ради нас вещей. Справедливо будешь называть Его всеблагим и великим Юпитером и Громовержцем и Установителем (Stator). Не потому Он Установитель (Stator) и Учредитель (Stabilitor), что восстановил ряды бежавших римлян, после того как принесен был (ими) обет, – как об этом передали историки, – а потому, что все стоит благодаря Его благости
[166].
Не ошибешься, если назовешь Его и Судьбой (Fatum), [2] потому что судьба есть не что иное, как ряд связанных между собой причин, а Он – первопричина всего, от которой зависят все остальные (причины).
Можешь удобно прилагать к Нему какие угодно имена, лишь бы они выражали некоторую силу и действие небесной природы. У Него может быть столько же названий, сколько проявлений Его благости[167].
[1] Его же разумели наши и (под именем) отца Либера, и Геркулеса, и Меркурия[168]; отца Либера, потому что Он отец всего, потому что им впервые открыта сила семян, которая может производить нас чрез чувственное удовольствие[169]; Геркулеса, потому что сила Его необорима и когда она, по совершении дел (своих), придет в изнеможение, то превратится в огонь[170]; Меркурия, потому что у Него разум, и число, и порядок, и мудрость[171]. Куда ни обратишься – всюду увидишь Его предстоящим тебе. [2] Ничто не лишено Его присутствия: Он наполняет собой свое творение[172].
Таким образом, ничего ты не достигаешь, неблагодарнейший из смертных, считая себя обязанным не Богу, а природе, потому что не существует природы без Бога и Бога без природы, но и тот и другая – одно и то же и не различаются по своим действиям.
[3] Если бы, получив что-нибудь от Сенеки, ты сказал, что должен Аннею или Луцию, то ты переменил бы не кредитора, а название его; потому что назвал ли бы ты его по имени, или по фамилии, или по прозвищу, он остался бы одним и тем же[173]. Так и в настоящем случае, называешь ли ты (Бога) природой, Судьбой, Фортуной – все это суть наименования одного и того же Бога, разнообразно проявляющего свое могущество. И справедливость, честность, благоразумие, мужество, умеренность – все это добрые (свойства) одной и той же души: если ты любишь какое-нибудь из них, то любишь (самую) душу.
[1] Но чтобы не уклониться в рассуждения, не относящиеся к делу, (я повторяю, что) все эти многочисленные и великие благодеяния дарованы нам Богом без надежды на обратное получение, потому что Он не имеет нужды в том, что́ дает, а мы не в состоянии ничего Ему дать. Таким образом, благотворительность желательна сама по себе: при ней наблюдается только польза лица, принимающего (благотворение). Станем стремиться к этой пользе, отложив в сторону попечение о собственных выгодах.
