Боги местные, и эта туда же! Я просто втянула воздух и несколько секунд в ступоре таращилась на отражение.
— Да что такого дикого в этой тёмной силе, которой у вас тут детей пугают?! — зашипела. — Ну выглядит страшно, ну сделала я больно придурку, который это заслужил, дальше что? Сама же говоришь: могла любым другим способом сеять зло и разрушения! Спасая твоё тело, эй, дорогая! Это князь не испорченный?! Огонь, которым можно сжигать города, у каждого десятого тут в крови, а как тени, так штрах и ужас?
“Н-но…”
— Что, кстати, значит штрах? — перебила я.
“Слово. Для злой квелья…”
Мне вдруг захотелось проверить. Я встала и пошла стучаться к Замии.
— Айли, — выдохнула та. — Что вчера случилось? Ты в порядке?
Пришлось дипломатично рассказать, что ко мне лезли с непристойными предложениями, после чего два сиятельных жениха повздорили, но всё закончилось для их желанной невесты лёгким испугом.
— Спасибо за беспокойство, — закончила я с улыбкой. — Позволь спросить. Что значит штрах?
Губы златовласки округлились.
— Ты серьёзно? Ну что-то среднее между ублюдком и монстром. Специальное оскорбление для тех, чья квелья тебе не нравится. Правда не знаешь?
— Как-то в моём окружении эти словом не бросались, зато вчера мужчины… у меня ещё много выражений интересных. Спасибо, Замия.
Вернувшись к себе, я уже вовсю закипала.
— Ладно, Айли. Тебе не кажется, что звать собственного жениха монстром — немного слишком для истинного благородства? И предъявлять мне претензии за то, что защищала нас обеих, пока ты в очередной раз исчезла, тоже? То есть, либо ты такая хорошая, а инквизитор гад, либо вы оба ругаетесь и ненавидите друг друга.
“Прости”, - шепнуло в голове. — “Но он… все так говорят о его даре”.
— А твой мечтой зовут. Что не помешало тебе выдернуть меня из собственной жизни, оставить моё тело без души! Кстати, последний важный вопрос: может, всё-таки знаешь, почему я не могу об этом говорить?
“Ты что, снова меня в этом подозреваешь?” — ахнуло в голове.
— Пока больше некого.
“Ты… не права, Марьяна”.
Я застыла. Поскребла ногтями чужие ладони.
— Ну, значит, буду разбираться дальше — извини, если не полагаясь на твои слова.
Пару минут в голове было тихо. Совсем-совсем. Я вернулась к зеркалу и расчёске, борясь с желанием пройтись по светлой гриве жёстче обычного. Нет, конечно, я пока не настолько расстроена, чтобы нам обеим вредить. И даже под каре стричься не буду, хотя Айли пошло бы.
А потом она заговорила снова — тихо и глухо:
