Хотя, конечно, научиться понимать другие силы, научиться не только разрушать и причинять боль — это интересно. И подарит ещё больше власти.
Может, поэтому я терплю Сокола — он много знает. Хандар ещё больше, и он не смотрит на меня как на ублюдка. Таких людей я ценю вдвойне.
— Тебе нужно было жениться на Синдарин, — выдаёт девчонка.
Интересно, она удивится, узнав, что попытки были? Впрочем, ни я, ни Син не хотим их афишировать.
Айли прикасается к горлу, будто что-то мешает ей говорить. Меня колет мысль: не застудил ли я её? Она беззвучно ругается и разворачивается ко мне; взгляд — как у десятилетнего ребёнка, задающего вопросы о смысле жизни.
— А можно просто заняться любовью, не отнимая дар? Без всей вот этой глупости?
Боги, она что, серьёзно не знает?
— Можно, недотрога. Есть способы. Только ими обычно пользуются в борделях — сомневаюсь, что ты хочешь потерять так девственность.
Мой опыт с женщинами за последние годы ограничивался встречами с одной вдовой и посещением тех самых борделей. Последние лучше, однозначно — не приходится задаваться вопросами, что к тебе чувствуют.
— Кто знает.
И с этими словами, будто издеваясь надо всеми моими мыслями, будто мстя за прозвище, девчонка подаётся вперёд. Утыкается носом мне в грудь. Просовывает руки под плащ и обвивает тело.
В голове — снова вихрь, мышцы сводит, зубы сжимаются до боли. Я, тени, должен её оттолкнуть. Но не могу. Особенно когда она затихает, не пытаясь сделать ничего больше. Раздражение, злость за все её выходки тоже должны бы проснуться — но их нет.
Вместо этого я кладу руку ей на волосы, веду еле заметно по гладкому шёлку. Втягиваю тонкий аромат свежести.
Может, позже. Когда пойму, что она снова врёт. Сейчас она не в себе — но вместе с тем кажется такой настоящей, что становится тошно от желания её обнять.
— Кажется, я уже устала, — бубнит она. — И холодно.
Смотрю на её плечи и вижу мурашки на бледной коже.
— Пойдём. — Просыпаюсь. Раз мы пережили этот момент спокойно, наверное, везти её обратно можно. С открытым окном и запасом воды.
Веду её долгим путём к карете, где-то по дороге скидывая и перекладывая на её плечи плащ. Айли молчит. Когда едем обратно, она закрывает глаза и почти засыпает на лавке.
До комнаты наполовину тащу её — она пару раз фыркает как пьяная и снова тянет ко мне руки. Оставляю её в спальне, растянувшуюся прямо в платье на кровати и обвившую подушку. Нахожу служанку, которой вроде как стал доверять за это время больше других, и прошу следить за невестой.
