Я вжалась в спинку лавки, не в силах перестать его разглядывать. Карета качнулась, увлекая нас куда-то прочь. Оставляя двоих в тесном пространстве.
Здесь я слышала каждый свой частый вздох, здесь его тепло, его запах просто одуряли.
Он ведь безумно красив. С этой вечной небритостью, с острыми скулами и чётко очерченными губами. Я хочу, чтобы они коснулись меня снова. Хочу впиться ногтями в его кадык, в рёбра под рубашкой, в спину.
Это что, компенсация за отпугивающий людей дар? Почему всё-таки местные женщины не набрасываются на него — несмотря на слухи, несмотря на всё? Айли дура. Здесь все дуры.
— Не хочешь одеться? — спросил Эридан, с подозрением на меня глядя.
Лучше бы он разделся сам.
Со мной что-то не так.
Что-то категорически не так.
Эта мысль мелькнула, и с этой же мыслью я подалась вперёд — неловко, под движение экипажа упала на лавку рядом с мужчиной. В следующий миг руки зарылись в каштановые волосы, вцепились в их гладкое тепло. Обхватили его крепкую шею.
То, как резко он меня отодвинул — немного обидело.
— Ты… — очень глухой, очень низкий голос. И блеск кофейных глаз.
Я вздрогнула. Будто один-единственный трезвый импульс проник сквозь вату, жар и сплетение беспорядочных желаний. Завладел мной на миг.
Я чувствую себя очень странно. Меня опоили? Околдовали?
Страх ударил током.
— Что ты со мной сделал? — выдохнула я.
Эридан
Что я с ней сделал.
Когда женщина, на которую ты явно ненормально реагируешь, сначала бросается на тебя, а потом задаёт такой вопрос — это, тени дери, слишком.
Прерывистое дыхание у губ. Тонкие руки вокруг шеи. Одна вдруг скользит вниз и ложится прямо на пояс. Дёргает, словно надеется избавить меня от брюк — и в голове не остаётся ничего.
— Что с тобой? — мне стоит усилий оторвать её от себя во второй раз. — Посмотри на меня!
Смотрит. Огромные зрачки затопили глаза, на щеках — румянец.
Её опоили?
В голове взрывается тысяча вопросов. В груди — спящая ярость. Кто, когда, зачем?!
— Что ты ела и пила? — рука слишком сильно сжимается на её плече, но она всё равно тянется вперёд.
Каким-то диким образом изворачивается.
Её рот накрывает мой. Зубы прикусывают губу, и на миг весь контроль сгорает в иномирном пламени. Кто над кем здесь имеет власть? Она что-то делает со мной — порочная, испорченная девственница, которую я вроде как не мог терпеть.
Её руки скользят под плащ, обжигая. Раскалывают разум, сметают все барьеры. Она горячая. И доступная, податливая — сейчас. Стонет мне в губы.
