Резко остановившись, нежить перевела на Аниксандру свой горящий красными огнями взгляд, в котором отчетливо читалось нежелание вести разговоры на личные темы.
— Понимаю-понимаю… Невежливо с моей стороны вот так расспрашивать тебя о, похоже, единственно важном для тебя, не раскрыв свои собственные карты. Что ж, Ксенос, тогда я расскажу тебе о том, что движет мной, и почему я так ненавижу империю людей.
Демоница также остановилась, повернулась к Ксеносу, а затем слегка понурила свою голову. Казалось, что в ее красных глазах в этот момент отразились пронесенные ею сквозь века горечь и печаль.
— Когда-то давно я всем сердцем и душой полюбила одного особенного демона. По правде говоря, он был тем еще чудаком с весьма странными замашками… Но он был моим чудаком с любимыми мной странностями. Мы оба мечтали о нашей с ним будущей счастливой жизни и воспитании ребенка. Однако империя Кадоган с подачи фанатиков из Церкви Света решили, что таким как мы не место в этом мире.
Аниксандра взяла небольшую паузу в своем рассказе и посмотрела полным боли взглядом на Ксеноса. Он отчетливо смог разглядеть пробежавшую по ее щеке одинокую слезу.
— Спустя десятилетие бессмысленных кровопролитий, люди, наконец, предложили положить конец войне между нашими народами и заключить мир. Король Демонов, мой возлюбленный… Он отправился на переговоры с этими бесчестными тварями на заранее оговоренную нейтральную территорию. Я не знала никого, кто мог бы потягаться с ним в силах или навыках, поэтому беззаветно верила в его непобедимость даже в случае, если переговоры вдруг зайдут в тупик. И все же я недооценила людское коварство.
Демонесса тыльной стороной ладони вытерла свои непроизвольно увлажнившиеся глаза и продолжила.
— Через неделю… Его насаженную на кол голову выставили на всеобщее обозрение на главной столичной площади. Только позже с развитием нашей шпионской сети я узнала, что в назначенном для переговоров месте было заранее приготовлена мощнейшая ослабляющая антидемоническая печать. Несмотря на это, он успел отправить к праотцам сотни имперских воинов и паладинов, пока не был подло убит в спину заклинанием одного трусливого мага ветра.
В одно мгновенье ее взгляд наполнился ничем не скрываемой ненавистью. Ксенос же в свою очередь внимал каждому ее слову. Изучая имперские летописи, он читал об этих событиях, изложенных с совершенно иного ракурса. Что совсем не мудрено, ибо, как говорится, историю всегда пишут победители.
