Из-за денег и из-за шубы я комплексовала немного, но совсем немного, самую малость.
* * *
В тот вечер я напилась. Нечаянно. Не заметила, как это получилось. Пила что-то сладкое, вроде лимонада, а вдруг оказалось, что у меня кружится голова и что меня начало пренеприятнейшим образом подташнивать. В темной комнате мотались разноцветные вспышки цветомузыки, я почти висела на шее у Вадика, хозяина квартиры, танцуя с ним медленный танец, и он все больше прижимался ко мне, целуя меня куда-то за ухо, и я не противилась этому, потому что была самым искренним образом озабочена. Только моя озабоченность не имела ничего общего с сексуальной: чувствуя, что мне становится все хуже и хуже, я боялась пошевелиться и пыталась сообразить, что можно предпринять в подобной ситуации.
И потому я не сразу поняла, что в комнате произошло какое-то замешательство.
Потом до меня дошло, что все как-то притихли и музыку приглушили.
Я оглянулась. В дверях комнаты, в проеме яркого с непривычки света, падавшего из прихожей, стоял мужчина лет двадцати шести в дубленке нараспашку. И смотрел прямо на нас, на Вадика и на меня.
— Дядя, — оторвав свою щеку от меня, сказал Вадик пьяно, — что ты здесь делаешь?
«Дядя» гаркнул весело: «Здравствуйте, детишки», — и направился к нам, протянул мне руку:
— Игорь. Дядя Вадика.
— Ольга, — сказала я кокетливо и вдруг поняла, что хотя я уже не танцую, а стою на месте, — комната продолжает кружиться у меня перед глазами. И еще я поняла, что меня уже не подташнивает, а тошнит.
— Пора расходиться, — сказала я сдавленно, — до свидания, мальчики, до свидания, девочки, до свидания, дядя!
И я кинулась почти бегом к дверям квартиры — не хватало еще только, чтобы меня вытошнило прямо на глазах у этого дяди!
Я ринулась вниз, по лестнице, из подъезда, в снег. За моей спиной неслись крики Вадима: «Постой! ничего не кончилось! Ты не поняла! Дядя просто так зашел!» Это он, к счастью, ничего не понял, этот Вадим. Я содрогалась от рвоты.
Когда болезненные рывки внутри меня прекратились, я замела ногой снег на отвратительное розовое пятно — хорошо, что Вадиковы соседушки уже спят и никто, похоже, меня не видит! — и тут в поле моего зрения, на фоне белого снега, появилась рука в рыжем дубленочном рукаве и протянула мне чистый платок.
Я повернулась. «Дядя Игорь» стоял у меня за спиной, без улыбки и без заигрывания, но и не хмуро смотрел на меня.
— Все в порядке? — спросил он меня спокойно.
Я кивнула.
