— В этом он не согласен с большинством людей. И, сказать правду, сын мой Луис, спорить с ним трудно. Он мореплаватель, как ты сам догадался, и он говорит, что в океане, когда корабль еще далеко, сначала бывают видны только верхние паруса, затем, по мере его приближения, появляются нижние и, наконец, само судно. Но ведь и ты бывал на море и, наверное, наблюдал то же самое!
— Да, это действительно так, отец мой. Во время плавания нам встретился военный корабль английского короля. Сначала, как вы говорите, мы увидели верхний парус, белое пятнышко над водой; затем начали появляться остальные паруса, один за другим, пока мы не приблизились и не рассмотрели весь его гигантский корпус с бомбардами и пушками, которых было самое малое штук двадцать!
— Значит, ты согласен с Колоном и тоже думаешь, что земля круглая?
— Ну нет, клянусь святым Георгом Английским! Я повидал слишком много земель, чтобы попасться на такую глупую приманку. Франция, Англия, Бургундия, Германия и все прочие дальние страны на севере точно такие же ровные и плоские, как наша Кастилия!
— Но, если это так, почему же вы сначала увидели только верхние паруса английского корабля?
— Потому… потому, отец Педро, что эти паруса были всего виднее. Ну конечно, потому что их легче было заметить!
— Разве англичане ставят на верхушке мачт самые большие паруса?
— Конечно, нет, это было бы безумие! Хотя про них нельзя сказать, что они очень хорошие мореплаватели — наши соседи португальцы и генуэзцы куда лучше! — однако при всем этом англичане не такие уж дураки. Подумайте о силе ветра, и вы сами поймете, что самые большие паруса могут стоять только в самом низу.
— Тогда почему вы увидели маленькие паруса раньше больших?
— Поистине этот Христофор не потратил времени даром, беседуя с вами, мудрейший отец Педро! Однако вопрос еще не есть доказательство.
— Сократ тоже любил задавать вопросы, сын мой, но Сократ задавал их, чтобы ему отвечали!
— Чума меня забери, как говорят при дворе французского короля. Да ведь я-то не Сократ, добрейший отец Педро, а всего лишь ваш бывший воспитанник и родственник, Луис де Бобадилья граф де Льера, недостойный племянник любимицы королевы, маркизы де Мойя, самый высокородный из рыцарей Испании, хотя мои враги и утверждают, что это не так.
— Меня не интересует ни твоя родословная, ни твои причуды и недостатки, дон Луис де Бобадилья, потому что я знаю тебя и слежу за тобой с пеленок. У тебя только одно достоинство, и никто его не отнимет, — это удивительная правдивость. И ты еще никогда не проявлял ее с большей очевидностью, чем сейчас.
