Внутренности шатра поразили своей роскошью даже бывалого, видавшего различные виды предводителя: богатое золотое оружие было развешано по стенам, ноги утопали в мягких дорогих хорезмийских коврах, везде было много золотой и серебряной посуды, украшенной драгоценными каменьями. Но самое большое удивление ждало атамана впереди. Очаровательная женщина в шальварах спокойно сидела в шатре, поджав под себя ноги, и обольстительно смотрела на ушкуйника. Казалось, её не тревожили крики о помощи гибнущих соплеменников, возможный грабеж и опасность от удалых. Она одна сохраняла невозмутимое спокойствие.
— Кто ты, мужчина: гость, друг, враг? — спросила она медовым голосом, несколько коверкая русские слова, но тем самым придавая им особую прелесть.
Ушкуйник смутился — он был сражён восточной красотой женщины.
— Ну уж во всяком случае не враг, — пробормотал Будила в смущении.
— Садись ближе, — пригласила женщина, — сними с себя доспехи — на них кровь, и выпей вина. Это очень древнее вино, ему больше сотни лет, посмотрим, справишься ли ты, богатырь, с кувшином доброго вина. И... — тут она лукаво посмотрела на атамана, — со слабой женщиной. Служанка вымоет тебе ноги. И дай своим воинам отдохнуть!
Смущённый, взволнованный таким необычным приёмом, соскучившийся по женской ласке, главный ушкуйник Будила, выгнав своих соратников, снял панцирь, скинул сапоги и долго умывался в серебряном тазу, услужливо поданным рабынями. Он был действительно красив той мужской красотой, которая нравится знатным женщинам.
— Какой багатур! — льстиво сказала красавица, лёгкими движениями поглаживая рельефные мускулы ушкуйника. — Я таких ещё не видела!
Будила приказал ушкуйникам расседлать коней, татары-прислужники выкатили две бочки вина, в которых было много сонного зелья. Через десять минут обе сотни валялись спящими вокруг шатра. Четверых непьющих новгородцев татары, неожиданно напав, зарубили саблями.
Ушкуйнический начальник был действительно богатырём: он пил кубок за кубком, и ничего ему не делалось. Тюлюбек (так звали красавицу) хлопнула в ладоши, и из занавески выбежали три гибкие, почти обнажённые девушки с бубнами и в такт ударов закружились в ритмичном танце. Танцовщицы были очень красивыми, но госпожа по стройности, грации и красоте намного превосходила их. Всё походило на какую-то волшебную сказку.
Опьянённый и засыпающий атаман уже не понимал, где явь, а где сон, всё сливалось у него в одно целое. Бубны и голоса танцовщиц заглушали крики гибнущих ушкуйников, но Будила был настолько очарован всем происходящим, что не мог ничего слышать. В сердце ханум закралось подозрение: «А что, если сон-трава не действует или служанки напутали?! Тогда придётся усыпить его навсегда». Она, нащупав в складках богатой одежды маленький кинжальчик, успокоилась: всего лишь один удар в горло — и этот неверный урус отправится прямиком к шайтану!
