Галина оглядела оценивающим взглядом своего дружка и уж не весело рассмеялась.
— Хватит паясничать, Смагин, ты бы видел себя сейчас со стороны, умора, бомж небритый и вонючий, без документов и с ищейками на хвосте. И все туда же, радуйся, что на свободе и жив пока…И подумай, как со мной рассчитываться будешь, — Савельева наигранно улыбнулась, но глаза не выражали ничего хорошего. — С этой минуты в наши отношения вторгся закон рыночных капиталистических отношений, и уже не было разницы, кто ты был еще час тому назад: друг, брат, любовник, враг…за все надо будет платить по прейскуранту жизни и смерти.
— Натурой в этот раз не отделаешься и хитрить со мной не надо, — Галина погладила Смагина по жесткой щетине на шее, — я примерно знаю твою долю в этой сделке и хочу двадцать процентов, окей!
— Да хоть сорок, надо поскорее отсюда убраться, а уж в море я по спутниковой связи, как говорит Толян, сращу темы и выясню, где у нас слабое звено, и кто так четко обо всем информирует наших врагов и конкурентов. Раньше я грешил на одну нашу сотрудницу, юристку, но она мелкая пешка, здесь замешаны ребята покруче.
— Мне неинтересно, кто у вас там стучит, на каждого можно пальцем ткнуть, вон, гляди, по трапу спускается капитан шхуны, я с ним договорилась в общих чертах, а детали обсуждайте вдвоем, мне сегодня надо быть во Владике и перевести через банк деньги за рыбу. Кстати, ты его должен помнить, это тот самый капитан, что ехал с нами на «Руси» в экспедицию, помнишь, ты мне еще с царского плеча ключи от «люкса» подогнал, чтобы я с ним развлекалась, а потом я выяснила, что ты это сделал намеренно. Я ведь тебе мешала встречаться с Ленкой Кузнецовой, пароходской шалавой. Она говорят, за военного замуж умудрилась выскочить и сейчас где-то в этих краях несет с ним бл…ю вахту, обслуживает офицериков, пока муженек в командировках бабки отмывает. Ладно, это все уже в прошлом. Будешь звонить по старому телефону, я его использую только для разговоров со своими людьми, все, пока…! — Галина бесшумно опустила переднее окно, в которое втиснулось обветренное, загорелое, изборожденное морщинами, но гладко выбритое лицо бывалого человека с веселыми искристыми глазами.
— Павел Чайка, — представился он Смагину и сморщил маленький боксерский нос, — фу, чем у вас здесь воняет, вы, что краб в машине на ночь оставили, а ну — ка выходите, я сейчас моряков пришлю, они вмиг тачку дезинфицируют и отмоют. — «Пашка-краб» зажал нос двумя пальцами и промычал, — давай парень со мной, я тебя в сауне пропарю, чтобы дух морской не портил, и санвласти не тормознули на отходе. — Он огляделся, жестом маленькой монгольской руки с увесистым кулаком, указал Смагину следовать за ним и бодрой походкой зашагал по узкому трапу. Игорь, словно береговая крыса, тенью прошмыгнул вслед за ним на борт, и оба скрылись за железными водонепроницаемыми дверьми надстройки скитальца морей и океанов, находящегося в возрасте риска и уважаемого всеми моряками мира среднего рыболовного траулера, построенного лет, эдак, пятьдесят тому назад, на верфях Ждановского судостроительного завода.
