— Вот я сейчас, к примеру, зайду в любой магазинчик и засвечу пачку «зелени» перед продавцом, все, через полчаса я уже буду в кандалах на японских нарах вне зависимости от моего статуса положения, национальности и гражданства, здесь работает закон, хотя то же с пробуксовками, а в России «воры в законе» от правительства грабят честной народ почем зря, начиная от самого дохлого клерка от власти, кончая президентом и его сворой министров и продажных парламентариев.
— Да, Паша, ты меня расслабил своей классикой, так в бреду элегий и угодишь куда-нибудь на «деревенское кладбище», а то и вовсе сгинешь бесследно, — Игорь почесал живот и расстегнул пряжку на брючном ремне и потянулся как кот после долгого сладкого сна. — Как надоели все эти бесконечные гонки, может завязать и жить бедно, но спокойно.
— Бедно ты уже не сможешь жить, парень, не унывай, по приезду снимаемся, ждать нам нечего, деньги при нас, а на берегу всякое может случиться.
— Так ведь ночь на дворе, к тому же понедельник, моряки в этот день не выходят в море.
— Так-то моряки, а мы, Смагин, рыбаки, нам хош понедельник, хош пятница «13», ночь для нас, приятель, мать родная и спрячет и согреет. Хоть от радаров не уйдешь, зато «Орионы» по ночам не летают, а это уже 50 процентов успеха и если надо, значит, уйдем и не задумаемся, в море спокойнее, там все знакомо. Русские сторожевики сюда не заходят, им не положено, а как выйдем из зоны опять сменим флаг, лишь бы «Дубине» на глаза не попасться, ему дуралею рязанскому пофиг, зона, не зона, начнет палить из орудий, тут уж, не до шуток. — Капитан выглянул в окно и расплылся в улыбке.
— Ну, вот и приехали, эй, там, на трапе, — крикнул он, — команде аврал, свистать всех на верх, командир приехал, а вы все спите, сукины дети.
В тот же момент вся шхуна озарилась гирляндами сигнальных огней и прожекторов на мачтах, надстройке и неоновых светильников, вываленных за борт на специальных кронштейнах по такому случаю. Заспанные с помятыми, но с сияющими от предстоящего дележа лицами моряки, не спеша и степенно выползли из своих кают на палубу.
— Это у нас традиция, — Павел похлопал рукой по кожаному портфелю, раздувшемуся от пачек с банкнотами, — сейчас начну выдавать аванс и премиальные, обидеть никого нельзя, все работали на совесть, вот потому и разукрасили шхуну разноцветными гирляндами, словно рождественскую елку. У меня даже блатные те, что на зоне никогда не работали, с уважением относятся и к рыбалке, и к кораблю, и ко мне, море всех научит уму разуму и тебя, Смагин, не пропустит.
