Механикус Ползунов | страница 10
— Молчи. Не придется нам ничего строить! — закричал Ползунов и выбежал из плавильни.
Пастор брился. Мыльная пена со щек исчезала полосками.
Жена принесла из кухни сковородку с черно-коричневыми зернами кофе, села в уголок и, зажав между коленями ручную мельничку, стала молоть кофе.
Уютные жилые запахи неслись но дому. А давно ли пахло здесь лишь пылью, табаком и вином.
Раньше жил в них одинокий саксонец Лойбе, пастор лютеранского общества, богатырь, красавец и пьяница.
Лойбе променял длиннополый пасторский сюртук на форму русского горного офицера и уехал на Змеиную гору, в рудники.
Лаксман рассказывал жене о Ползунове.
— Очень грязно в доме, — говорил он, — тараканы везде. И вот странно: он знает, как вывести тараканов и других учит, а у самого по столу, по бумагам бегают эти гадкие инсекты.
И пастор сделал Маргарите отчет о своем знакомстве с чернокнижником Ползуновым, не забыв самых мелких подробностей.
— Вот он каков, — кончил Лаксман, — особенный и притом изобретатель. Пожалуй, я опишу его для Линнея, как новый вид человека, и назову «Гомо сибирикус». А?
— Вы шутите, Эрик, — рассудительно возразила Маргарита, — а знаете ли вы, что сильно огорчили этого человека.
— Конечно, неприятно узнать, что твою идею кто-то предвосхитил. Но это так.
— Нет, Эрик, вы очень, очень огорчили его. Непременно завтра же идите к нему. Ведь вы не поняли даже как следует, что это за машина.
Черная книга
По Барнаульскому заводу ползли слухи: новый пастор подружился с Ползуновым и днями засиживается с ним над черной книгой.
Седой подканцелярист в заводской конторе как-то сказал, чиня гусиные перья:
— Колдун-то наш огненную машину выдумал. Царице в Санкт-Петербург об этом написано. Ну, что будет, — неизвестно.
Это слышал соляной подрядчик, он передал жене. Та на базаре сказала жене начальника инвалидной команды, что Ползунов военную машину придумал, торгуется со шведским королем, ему продать хочет. Новый-то пастор от шведского короля подослан. А министры матушки-царицы про ту измену узнали и велели Ползунова в железа взять. Указ есть про то, многие слышали. А без Ползунова серебряная фабрика станет, ну Ратаев царицын указ без ходу держит.
Никакой черной книги не было. Но была переплетенная самим Ползуновым в рыжую кожу толстая стопка тетрадей. Над этой-то книгой и сидел пастор Лаксман, из-за нее он допоздна не уходил из душной комнатки Ползунова. На первой странице почерком Ползунова была написано: