— Ник, мне неприятно об этом говорить, но…
— Что?
— Я во многом ошибался… У Алессандро полно хороших качеств, в нём есть доброта и человечность, но последнее время я больше не вижу тенденции к развитию именно этой его стороны. Он завяз по уши в делах, которые оставил ему наш дед Сальваторе. Если раньше он хоть как-то пытался посмотреть на жизнь по-иному, то сейчас — нет. — сказал Александр.
— Ты что-то узнал? — Доминик напрягся.
— К сожалению, да. Помнишь тот его проект, которому я так радовался? — поинтересовался Александр.
— Приют, ветеринарная клиника? — постарался припомнить Доминик.
— Да, он самый. Так вот, всё было сделано с целью торговли наркотой под прикрытием…
— Твою ж…! Скотина! — Доминик не сдержался.
— Ники, ты ничего не можешь сделать. Несомненно, я попытаюсь с ним поговорить снова. Но, если раньше он пытался прислушиваться ко мне, к себе, то теперь этого нет. — сказал Александр.
— Я убью его… просто убью. — прошипел Доминик.
— И дальше? Доминик, что дальше? Лучано, Дарио, Альдо, Пьетро, Маурицио, Леонардо и иже с ними? Убьёшь всех? — спросил Александр.
— Меня это всё мучает. Я отлично знаю, кто мой сын, хоть и не вижу воочию его дела. Но знаю, это ужасно, понятия не имею, что делать. Аугусто растёт, что будет с ним?
— Подумай сам. Алессандро его обожает. Я буду пытаться, Ники, но мы стали слишком редко видеться с Алессандро. Часто приходит Лучано. Заходит и Дарио, а Алессандро нет. Мне стало казаться, что он начал избегать встреч со мной. Новости Сицилии я узнаю чаще из газет или от Лучано, чем от Алессандро, причем новости не самые весёлые, как ты понимаешь. — сказал Александр.
Доминик ничего не ответил, он и сам отлично это знал. В нём самом давно шла борьба между чувством вины, оттого что упустил однажды сына, чувством любви к нему и одновременно чувством, если не ненависти, скорее ярости и безвыходности. Он отлично понимал, что максимум, что он может сделать, то это застопорить несколько проектов, но не более того. Но проекты эти были вполне мирные, лишь попытки Алессандро взять строительные подряды и принять участие в распределении земель, было бессмысленно мешать ему в этом. Помешать другой его деятельности Доминик не мог.
— Ники, — продолжил Александр, — я могу дать против него показания.
— Ты серьёзно? — Доминик вздрогнул.
— Абсолютно. Я долго думал, и… я пойду на это только с твоего согласия. — сказал Александр.
Доминик не знал, что сказать. Он растерялся.
