— Быстро добежим до Урука, тряхнем за ухо Гильгамеша и быстро вернемся обратно! — объяснял он советникам. — Что дожидаться возвращения послов? Находясь друг от друга за тридевять земель, разговаривать глупо!
Те соглашались, но не скрывали удивления. Ага выбрал не самое подходящее время для похода. Вода начинала прибывать: пришло время, когда поднимался уровень рек, когда влага переполняла колодцы, и крестьяне разбирали плотинки, пуская ее на поля. «Бежать» по дорогам будет очень нелегко, ибо в это время года их пересекает множество потоков, и с каждым днем количество потоков все больше.
— А мы не побежим по дорогам! — отвечал сомневавшимся Ага. — Мы погрузимся в лодки, удары шестов, весеннее течение погонят нас вниз, на юг. Канал, Евфрат — и мы у цели!
«Вот оно!»— улыбался про себя Большой, узнав о прибытии кишского посольства. Он вовремя достроил стены, вовремя справил празднества, на которых город буквально плескался в морях браги, мяса, женской ласки. Словно награждая за расторопность, боги пустили северные воды. На время город опустел — крестьяне регулировали потоки влаги, превращавшие их поля в заводи, веерообразно рассеченные дамбами. Когда паводок поднялся до максимального уровня, узкие ворота, через которые поля сообщались с каналами, забили глиной и теперь не одну седьмицу текучая с полуночных гор вода будет унавоживать, оплодотворять землю. Удовлетворенные, люди возвратились в город, предавшись долгожданному безделию. Их разговоры стали вальяжно-величественны, а лики горды — теперь они имели возможность осмыслить, увидеть то, ради чего столько дней гнули спины.
Стены возвышались так высоко, что, подобно Кулабу, были видны из любого места города. По вечерам мягкая их тень закрывала западные кварталы, а потом медленно наползала на весь Урук. Они присутствовали при любой встрече, любом разговоре, случавшемся на улицах города. Непривычная ровная линия, опоясавшая Урук, сделала горизонт уже — к этому нужно было привыкнуть, но даже до появления привычки без удивления наблюдать, ощущать краем глаза белеющие на солнце зубцы стены, урукцы всем сердцем прониклись чувством уважения к самим себе и уверенностью в грядущем спокойствии.
Послы Аги Кишского ворвались в самодовольное спокойствие как камень, пущенный в неподвижное, уснувшее на безветрии озерцо. Город узнал об их прибытии быстро и вскорости сбежался к храму Э-Аны, месту, где, по традиции, владыки Урука принимали вестников от соседних владык. Догадываясь, о чем идет речь, горожане чесали затылки, оглядывались на стены и недоумевали, отчего так долго разговаривает с посланниками их Большой.
