— София, — недовольно произнес он, изучая меня странно блестящими глазами. — Что так долго? Опять в больнице торчала?
— Что ты хотел? — сухо уточнила у него, не желая отвечать на вопрос.
По крайней мере, не сейчас.
Дрейг предельно четко сказал, что не будет делать тайны из наших отношений и позаботится, чтобы об этом стало известно всем, так что долго молчать мне не придется. Но в данный момент я не хотела говорить правду. Слишком устала и взвинчена была, чтобы выслушивать вопли и истерику Фирса.
— Через две недели годовщина, — сообщил он, поправляя расстегнутый воротничок рубашки, на уголке которого я сумела разглядеть крохотный след от яркой помады.
Все ясно. Вот от чего я отвлекла жениха. И глаза у него не просто так блестят. Наверняка развлекался со своей секретаршей. И никаких чувств, кроме легкой брезгливости, это открытие у меня не вызывало.
— Я помню.
Забудешь такое. Ведь именно тогда я начала новую жизнь. Сбежала из дома сразу после похорон вместе с Айрин, наивно считая, что избавилась от давления семьи Трэкот и гнили высокородных семейств.
— Мы должны быть там.
Кивнула, отлично понимая, что этого не будет. Через четырнадцать дней Айрин будет спасена, а моя жизнь кончена. Такого предательства мне не простят.
— И приведи себя в порядок, — брезгливо разглядывая меня, добавил Даниэль. — Я перевожу тебе достаточно денег, чтобы ты могла хорошо играть роль моей невесты.
— Все уходит на лечение, — отозвалась я, совершенно не испытывая мук совести.
— Бесполезная трата денег. Лихорадку не победить, болезнь слишком запущена. Ты лишь мучаешь ее, продлевая агонию.
— Это тебя не касается, — немного резко ответила ему. — Свою роль я знаю и выполняю, как того требует соглашение.
— И не бесплатно.
— Извини, великой любовью к тебе не воспылала.
— Ну конечно, — саркастически усмехнулся мужчина. — Я же не…
— Хватит! Тебе есть что мне сказать?
Даниэль скривил губы и глаза опасно блеснули.
— Раньше ты была другой.
— Ты тоже. Всего лишь тень за спиной отца и Уилсона. Ты от их смерти выиграл больше всех.
Нахмурился, чуть вздрогнув и сузил глаза, которые опасно сверкнули:
— Надеюсь, тебе хватит ума больше этого не говорить? Нигде и никому.
— Не переживай, — отозвалась я и отключилась, не желая больше продолжать этот бессмысленный разговор.
Приняв душ, я переоделась, разобрала старенький диван и почти сразу уснула. Завтра предстоял тяжелый день.
За эти годы я привыкла вставать рано, задолго до будильника, который ставила на шесть утра.
