— Альберт, благодарю, что сопроводил Алену. Алена, познакомься с моим фамильяром. Альберт Вассерман. Вы с ним, как говорят в вашем мире, земляки. Земляне, — добавил голос с легкой доброжелательной усмешкой.
— Рад знакомству, Алена Витальевна, — проговорил старик.
И теперь он открывал рот и шевелил губами. И говорил обыкновенным голосом пожилого человека.
Отвесив челюсть, я медленно повернулась назад. Туда, где за моей спиной мягко и соблазняюще шелестел иной голос. Тот, что я впервые услышала на аукционе.
Такое простое движение — обернуться назад. Отчего-то оно стоило неимоверных усилий. Меня вдруг как будто обволокла вязкая, тягучая субстанция. Должна преодолеть ее, чтобы повернуться. Увидеть подлинное лицо своего хозяина.
Первое, что встретил мой взгляд — мужская грудь в тонкой облегающей рубахе. Не такие могучие, накачанные мускулы как у красавца Каэрха, но упругие и рельефные.
Следом взгляд против воли обратился не к лицу, а сполз вниз… к поясу и ногам мужчины. Даже не успела застыдиться своего интереса — однозначно непристойного, все как по дедушке Фрейду!
Четко обрисованные под тканью кубики на животе частично прятались за поясом брюк из незнакомой мне элегантной материи, что-то среднее между земным твидом и вельветом. Мягкая, так и тянет пощупать. И, в отличие от почти прозрачной рубахи, скрывает от любопытного женского взгляда все самое интересное.
Рассмотрела кисти спокойно опущенных рук — смуглые, широкие, с пальцами, которые удивительно совмещали крупность и изящество.
С усилием подняла взгляд на лицо мужчины. Такое же смуглое. С высокими скулами, придающими некую готическую мрачность. Темные, глубоко посаженные глаза эту мрачность усиливали. И черные волосы, хоть и не длинные, и даже не пышной курчавой копной, как у Каэрха, а коротко стриженные на земной современный лад.
На этом готичность заканчивалась. Потому что мой хозяин — а у меня больше не оставалось сомнений, что теперь-то вижу именно его и никого другого! — улыбался.
Не зловеще склабился, как Лаймах. И даже не иронично ухмылялся, как Каэрх. То была именно улыбка — не злая, не ироничная, а вполне доброжелательная. По крайней мере, так мне показалось. И сильно-сильно заинтересованная. Во мне.
— Еще раз здравствуй, Алена. Я Дорах. Рад видеть тебя собственными глазами, а не глазами Альберта.
Тот самый голос. Только звучит не в голове, а нормально, в ушах, и губы мужчины шевелятся. А по спине отчего-то пробегают мурашки.
