В этот момент я как раз провела губкой по груди, намыливаясь. Задела сосок, и он тут же затвердел. Фигура моего обнаженного хозяина — которой я так ни разу и не видела — назойливо маячила перед мысленным взором.
Этот образ заполонил все мое сознание. Я не могла его изгнать, не могла сопротивляться. Низ живота налился огнем. Да что же за напасть такая… Почему Дорах не оставит меня в покое даже в моих собственных мыслях?! Как совладать с этим, как вернуть утраченный напрочь контроль?
Рука сама собой потянулась вниз, к изрядно увлажнившимся складкам. Я дотронулась до клитора и принялась водить вокруг пальцем, прикрыв глаза. Стало неимоверно стыдно, но я успокаивала себя мыслью: сейчас сделаю это — и охолону, освобожусь от навязчивого возбуждения.
Я гладила себя, ускоряя темп. Дыхание участилось в такт моим движениям. Аааах… Еще чуть-чуть. Желанная разрядка совсем близко. Еще минуточка — и я стану свободна… Обнаженный принц демонов уйдет из моих сумасшедших фантазий.
Все мое существо сосредоточилось в одной точке тела — там, где я нещадно ласкала себя. Тихо простонала, ненароком открыла глаза…
И завизжала во весь голос.
Прямо передо мной стоял Дорах, скрестив на груди руки и с порочной улыбкой глядя прямо туда, где взвинченно и напряженно трудились мои пальцы.
Я судорожно отдернула руку. Вторая рука разжала пальцы, державшие губку, и она с громким хлюпом шлепнулась на дно ванны.
Паника и стыд накатили волнами. Я чувствовала, как мое лицо пошло пятнами. Язык присох к нёбу.
Дорах даже не шелохнулся. Все так же стоял в невозмутимой, расслабленной позе, улыбаясь и не отводя глаз.
— В-вы… Какого… Что вы тут делаете?!
— Смотрю. На тебя, Алена.
— Да как вы… Кто вам позволил?! Вы вообще понимаете, что такое личное пространство? Я даже помыться спокойно не могу теперь?!
Он элегантно приподнял бровь и промолвил, понижая голос до завораживающей хрипотцы:
— А ты разве мылась? Мне показалось, занималась кое-чем совсем другим.
Я залилась пунцом до корней волос. Нет, ну какой же лярвин сын!
— Вам показалось! — выпалила нервно. — Я мылась, то есть пыталась. А вы ворвались и помешали!
— С тем, что помешал, не поспорю, — усмехнулся этот нахал. — Хотя с удовольствием бы помог.
— Себе лучше помогите, чтобы у вас ничего не свербело! — взорвалась я. — А меня оставьте в покое! И выйдите наконец отсюда или отвернитесь хотя бы!
— Как скажешь, Алена, — ответил поганец тихо и ласково, еще сильнее обозлив меня.
