— Я остаюсь с тобой. Жозе Мануэл будет жить в новом доме один.
Мадалена недоверчиво на неё посмотрела:
— Только поженились и уже расходитесь? И по какой же причине?
— Причина этому ты! – жёстко отозвалась Нина.
Мадалена задумалась, но она была не из тех, кого можно переупрямить.
Тони был из той же породы. Сколько ни уговаривали его Нина и Жозе Мануэл, какой помощи не предлагали, Тони поблагодарил, отказался и потом замолчал.
— Вернись к Марии,— посоветовал Жозе Мануэл.— Я же помню, как ты мне рассказывал о ней, когда жил у меня. Или оказалось, что ты любишь больше Камилию?
Но Тони молчал, отвернувшись к стене.
Нина и Жозе Мануэл ушли от него с тяжёлым сердцем.
Тони и сам не мог бы сказать, что с ним творится. Он кашлял с каждым днём всё сильнее, иногда позволял себе день— другой отлежаться. Но потом вновь отправлялся на свою ночную смену в бордель. Однажды он упал там в обморок. Стало ясно, что он на последней стадии истощения и кашель грозит перейти в чахотку. Девушки встрепенулись. Они любили Тони, любили Дженаро.
— Мы не можем встретить маэстро печальным известием,— зашушукались они.— Мы должны выходить молодого человека.
Больной Тони остался лежать в борделе. Жустини вызвала ему доктора, тот прописал лекарства, но сказал, что главное – это питание, несчастный молодой человек очень истощён. При этом доктор грозно взглянул на девиц, давая понять, что прекрасно понимает, какова причина подобного истощения.
Но девицы даже не захихикали, Тони среди них сам был красной девицей, они и не пытались его соблазнить. Правда, шустрая Малу всё же как— то попробовала, желая его утешить, но Тони резко отшил её, сказав, что ему и в голову не может прийти переспать с девицей, с которой спит его отец.
Теперь, он лежал, то проваливаясь в беспамятство, то ненадолго приходя в себя. Однажды он открыл глаза и увидел у своей постели Марию. Сначала Тони подумал, что она ему пригрезилась, но потом, открывая глаза, видел её постоянно. Она подавала ему пить, кормила с ложки, обтирала уксусом и прохладной водой.
Известие о болезни Тони принёс в пансион Маркус. Мария попросила Мариузу приглядывать за малышом и побежала в бордель. Ей было всё равно, что о ней подумают. Сама она думала только об одном: Тони может умереть, как умер его дядюшка Джузеппе. И сердце её сжималось от ужаса. Жустини не сказала ни слова, и Мария осталась ухаживать за больным. Не обошлось и без недоразумений: какой— то клиент решил, что Мария – девушка для услуг, и она едва спаслась от него.
