Маурисиу злобно ощерился и пошёл на попятную.
— Я ещё вернусь, и тогда посмотрим, чья возьмёт, — пообещал он, вскакивая на коня и пуская его галопом.
Троица смотрела ему вслед.
— Мы не зря поспешили вам на помощь, — сказал Зангон. — Мы знаем, что этот молодой сеньор сейчас на всё способен. За доной Катэриной нужно присматривать в оба, сеньор Маурисиу очень опасен, особенно если вооружён.
— Спасибо, ребята, за добрые намерения, — улыбнулся Фарина. – Но, если правду сказать, нам нужны не столько охранники, сколько рабочие руки. Если вы сейчас свободны, у нас найдётся для вас работа.
Ребята охотно согласились пожить на фазенде Винченцо. В имении Франсиски они давно себя чувствовали не у дел.
Маурисиу вернулся домой вне себя от ярости и первым делом принялся выкидывать пожитки троих работников, которые позволили себе так дерзко против него выступить.
Старая Рита попыталась помешать ему.
— Не трогай вещи моего Арсидеса! — попросила она.
Но Маурисиу уже выкинул всё на улицу и процедил сквозь зубы:
— Следом за ними вылетишь и ты тоже!
Войдя в дом, он заявил Франсиске:
— Теперь я точно знаю, что ты ездила в Сан— Паулу вместе с Фариной. В доме Винченцо все только об этом и говорят. Но имей в виду, я не потерплю ничего подобного! И для начала пусть убираются из дома Жулия и Рита! Они посмели поднять голос против меня!
И тут у Франсиски перехватило горло, лицо её исказилось гневом, и когда она поднялась с кресла, то была той, кого соседи когда— то прозвали Железной Рукой. Она произнесла только одно слово:
— Вон!
Маурисиу остолбенел, а Франсиска, тем временем, нашла для него и другие, тоже крайне неприятные, слова:
— Это я не потерплю тебя в своём доме! Не смей распоряжаться в нём! Жулия и Рита останутся здесь, а ты убирайся на все четыре стороны!
— Ты об этом ещё пожалеешь! — крикнул Маурисиу и выбежал из дома.
***
Когда Фарина приехал, чтобы поговорить с Франсиской, она сидела у окна вся в слезах.
— Я выгнала из дома собственного сына, — произнесла она. — Он стал невыносим.
— Я знаю, — кивнул Фарина. — Я видел его сегодня утром. Катэрина считает, что он убил Мартино. А ты?
— Я и подумать не могу об этом, — произнесла Франсиска в ужасе. — Это же мой родной сын...
— И всё же это более, чем вероятно, — сказал Фарина. — Он совершенно неуправляем. Я мог бы сегодня поставить его на место, но подумал о тебе, и у меня не поднялась рука... Я хотел бы забрать с собой его ружьё. Поверь, так всем будет гораздо спокойнее.
