Патрисия одобрительно улыбнулась, и Гонсале это очень не понравилось. Она впервые подумала о том, что у Бетти, возможно, имелись какие-то основания для ревности, и прямо сказала Патрисии:
— Ты извини, но я хочу, чтобы у меня в доме был покой и чтобы мой внук не рос без отца.
— Ты что, поверила в эту чушь? Поверила психопатке, которая меня исцарапала?
— Я не собираюсь выяснять, кто прав, кто виноват, но раз вы не смогли ужиться под одной крышей…
— Ты меня гонишь? Теперь, когда твоя невестка ушла, тут будет спокойно.
— Патрисия, ты слышала, что сказал Арналду? Бетти скоро вернется! — с плохо скрываемым раздражением промолвила Гонсала. — И я прошу не оскорблять ее в моем присутствии.
— Мама, Бетти действительно надо обратиться к психиатру, — вступился за Патрисию Арналду. — Иначе она скоро переплюнет своего отца!
Такого выпала против Отавиу Гонсала стерпеть не могла, и Арналду получил от нее сполна, а Патрисия вынуждена была пообещать, что подыщет для себя недорогой номер в отеле.
Несмотря на истовые молитвы Сели, мать-настоятельница день ото дня становилась все слабее. Жизнь угасала в ней, и это было очевидно всем. Только Сели продолжала упорствовать, моля Господа о выздоровлении той, которая заменила ей мать.
Умом понимая, что матушка уже стара и смерть неизбежна для каждого человека, Сели уповала на чудо, на милость Божью и — на силу своих молитв. Фактически это был бунт. Она восстала против смерти, а значит, и против основ миропорядка.
Любовь к матушке и страх ее потерять обернулись в неокрепшей душе Сели чудовищной гордыней, но она этого не осознавала и, не желая смириться с волей Господа, требовала для матушки если не бессмертия, то, по крайней мере, неограниченного продления жизни.
А такой бунт никогда добром не кончается. И в тот момент, когда матушка умерла, Сели настигло тяжкое наказание, которое называется богооставленностью.
Она так и не смогла смиряться с потерей матушки, не смогла благословить ее уход в мир иной. Вместо молитв за упокой души бесконечно дорогого ей человека Сели укоряла Господа в несправедливости и жестокости:
— Я так просила Тебя спасти ее! Ты же всемогущий, почему Ты не сделал этого! Забрал мою матушку, не пожалел меня. Больше я не буду молиться! Никогда! Никогда! Ты оставил меня, Господи, и я теперь не могу Тебе служить!..
В полном отчаянии она покинула монастырь и пошла, куда глаза глядят.
Потом ей припомнились слова покойной матушки, которая не раз говорила: «Возвращайся к отцу, живи в миру». Сели впервые с этим согласилась и, остановив проезжавший мимо грузовик, попросила довезти ее до Рио-де-Жанейро.
