Об очередном приступе, случившемся у Отавиу в редакции Гонсала, узнала от Онейди. Она вообще теперь начинала свой рабочий день с расспросов о состоянии здоровья Отавиу, и Онейди ей подробно обо всем докладывала. Последняя новость уязвила Гонсалу в самое сердце.
— Я поеду к нему! Это ужасно сидит дома как арестант! Представляю, каково ему сейчас! Нельзя так жестоко обращаться с человеком!
— Да никакой он не арестант, — возразила Онейди. — С ним Алекс, они о чем-то постоянно беседуют. А то, что мы решили не выпускать Отавиу из дома, так это для его же безопасности. Ведь он учинил скандал в газете, опять набросился на Сан-Марино…
— Значит, Отавиу не так уж и плох, как вы думаете, если хотел набить морду Сан-Марино! — заключила Гонсала. — Наверняка он вспомнил, что на самом деле представляет собой мой бывший муж. К Отавиу вновь возвращается память, вам это ясно?
— Дай-то Бог, — не стала спорить с ней Онейди. — Мы все с нетерпением ждем приезда доктора Лидии. А пока оберегаем Отавиу, чтобы он случайно не попал в какую-нибудь неприятную историю.
Гонсалу все эти доводы не убедили. Она считала, что должна лично поддержать Отавиу в трудную минуту.
— Я думаю, вы тут управитесь без меня, — сказала она Флоре и Онейди, — а мне надо еще позвонить Бетти: пусть берет малыша и тоже едет к отцу. Отавиу обожает внука!
Отавиу действительно очень обрадовался гостям, хотя и разыграл, как всегда, комедию с неузнаванием и последующим «знакомством». Только внука он и на сей раз «узнал» безошибочно. Сразу начал с ним возиться, играть. Малыш был счастлив и заливисто смеялся. Кончилось это тем, что Бетти пришлось менять ему подгузники. Заодно она решила его покормить и ушла вместе с ним в другую комнату.
Алекс же, зная о взаимной симпатии Отавиу и Гонсалы, тоже вышел, предоставив им возможность побыть наедине.
Отавиу не упустил своего шанса: взяв Гонсалу за руку, стал взволнованно читать стихи — о любви, о вечной молодости в душе.
Гонсала тоже разволновалась и напомнила ему другой эпизод, связанный со стихами:
— Мы случайно встретились у моря, ты читал мне стихи, и тогда между нами впервые возникла душевная близость. Помнишь? Мы долго-долго говорили и никак не могли расстаться.
Отавиу промолчал, и Гонсала ответила за двоих:
— У нас теперь есть общая память, поскольку есть воспоминания, которые нам обоим дороги. Твоя душа все помнит, Отавиу! Я это знаю, чувствую!
Ею было сказано самое главное, после чего все слова становятся бессильными и бессмысленными. Отавиу понял это и, властно притянув к себе Гонсалу, поцеловал ее в губы.
