– Э-эм-мм… – рыжий зажмурился и медленно, олицетворяя особую важность момента, кивнул. – Так вот, ватава-ентого… Да… – резко открыв глаза, он уставился на меня с честным выражением, намекающим на правдивый и непредвзятый пересказ животрепещущей истории нескольких дней.
– И-ии? – я счёл нужным подогнать оратора. – Собираешься с мыслями, как девочка перед танцульками… Рыжий, не нервируй! Видишь, я после коматоза тока оклемался?! Могу сделаться совсем нетерпеливым и впасть в неадекват!
Это подействовало на усатого.
– Всё началось довольно банально, однака, – поспешил он с началом повествования. – Ты отрубился, как глотнул настоечки, и пару километров всё было спокойно и тихо, – он замер на секунду. – Пока ты не начал бредить, чем спровоцировал бальшу-у-ую кучу непоняток, однака. Григория заставил дать слово самому себе, – продолжил деспот скороговоркой. – Наш молодой граф клятвенно пообещал отыскать обидевших тебя господ. Этих, ну… Пропавших, Инэта и Телека, однака, которые в своё время регулярно находились рядом с начальникой и помогали, – он запнулся, подбирая слова. – Эм-мм… Короче, они всегда добывали информацию…
Я еле сдержался от смеха, живо представляя, что же наговорил в бреду.
– Чукча, – я подавил очередной приступ веселья. – Пропустим рассказ про мой бред, и давай дальше вещай.
– Угу, – согласился он. – В поселение мы приехали к вечеру, а твоя, хозяина, уже совсем расхворалася, однака. Как на твоя смотреть моей было больно и жалко! – продолжил Чукча, сокрушаясь. – Моя рыдала, однака!
Рыжий всхлипнул.
– Надеюсь, не вслух, – буркнул я.
– Что? – забеспокоился рыжий, остановив повествование.
– Ничего, продолжай, – я отмахнулся, решив не обсуждать возможную реакцию Деда Ермака на моего фамильяра, ну, или кем там Чукча у меня. – Просто мысли наружу прорываются, после комы.
Таракан покачал головой, сетуя и опустив усы.
– Так вот, уже вечер, однака, случился на дворе, – взглянув на меня с состраданием, усатый продолжил. – Тебя передали на попечение внучатым племянникам Деда Ермака и они занялись страшной раной. Григорий совсем перестал разговаривать, только неотрывно следил за барышней-крестьянкой, миленькой такой девочкой. Она как раз подсаживала тебе червей, когда убрала Гришкины нитки из гноящейся и распухшей дырки в плече, – рыжий даже не поморщился, говоря это. – Перед сотворением своих тайных рун врачевания.
– Каких червей? – запоздало отреагировал я на услышанное. – На кого пялился Гриня всё время, или на что?
