Однако, мой друг не отнёсся к этому серьёзно, сочтя упоминание о даре хмельным бредом.
– Остаётся только надеяться на запоздалое начало погони бандитами, – Гриня посмотрел по сторонам, говоря это. – Ну, из-за нашего удачного угона всех их коней.
– Посему, давай, – я нечаянно поморщился, представив процесс первоочередного этапа помощи. – Приступай, если готов, конечно же.
Григорий подсел ближе и сунул мне в рот заранее приготовленную палку, что находилась в комплекте первоочередной помощи, сделал огонь фонаря ещё ярче и не удержался, пригубил напитка из фляжки, по-видимому для смелости.
– Э-эх… – задумчиво вздохнул друг, приближаясь к ране иглой. – Интересно, а как там Череп с Всеволодом и Феоктистом? Отбиваются, или уже отбились? – проговорил он вопрос, не рассчитывая на быстрый и однозначный ответ. – С каким результатом? И, вообще, живы ли они на данный час?
С этими словами плечо моё отозвалось болью от первого прокола кожи возле рваной раны. Я отреагировал, выплюнув палку и припав губами к горлышку фляжки…
Так себе ощущение, вааще – жесть! Но уж лучше я поболею с жуткого похмелья, чем сейчас стану «тряпкой» в глазах друзей и коня, кстати, так и продолжавшего следить за своим новым напарником, а возможно, что и за новым другом, и за новым хозяином.
– Коли невтерпёж, то ты это… Феликс, ну, ты матерись, не стесняйся! – отреагировал мой лекарь. – Тут нету никого, окромя меня с твоим фамильяром! – завершил советовать Гришка и сосредоточился на штопке раны по живому.
Более мы не разговаривали друг с другом, но я воспользовался предложением Григория не сдерживать себя. Посему, эдак так стежке на пятом, я почти полностью употребил содержимое фляжки, чем ознаменовал начало словесной характеристики своих ощущений и эмоций.
Получилось красочно и достаточно подробно, а главное, с тончайшей детализацией всей гаммы этих ощущений и её оттенков. Будь рядом художник в пустой комнате с серыми стенами, то он запросто всё нарисовал бы со слов.
Правда, картинки эти уничтожили бы молниеносно, да и автора приговорили бы к сожжению. На всякий случай.
Язык подачи «русским обидным» я не ограничивал, воспользовавшись всеми доступными, включая лексикон администратора-программиста, обидевшегося на бестолковых работниц в офисе.
Обороты слов, как и используемые сравнения, запросто рисовали в воображении любого, даже самого искушённого слушателя, выразительные картины. Они отчётливо доносили моё истинное отношение к лицу, не только нанёсшему, но и допустившему всего лишь мысль о нанесении мне ранений.
