То, что они геи, пришло в голову через несколько посещений. Ничего такого я за ними не заприметила, но сам факт настолько тесной дружбы и того, что они всегда приходили и уходили вдвоем, наталкивал на некоторые подозрения. Однако ж друг его поведением своим раз за разом доказывал, что, как минимум, очень даже бисексуален. Мой же Владимиров всегда вел себя предельно серьезно — отшивал девочек мягко, но однозначно, сам никогда ни с кем не знакомился. Если мои подозрения насчет его ориентации верны, то это не станет препятствием для моей цели. Город у нас небольшой, слава его сейчас на подъеме, вряд ли он станет рисковать с камин-аутами. Ему, как никому другому, нужно прикрытие. А симпатичное, белокурое чудо в моем лице вполне согласно этим прикрытием стать. Оно — это самое чудо — еще умеет готовить и утку по-пекински, и украинский борщ. Да и так, вся из себя — одни сплошные достоинства! Мне ж не любовь от него нужна, в конце-то концов. Возможно, так даже было бы лучше, честнее… хотя честность в этом вопросе меня интересовала меньше прочего.
В омут бросаться было рано — я подозревала, что под идеальной личиной талантливого писателя и внешне уравновешенного парня вполне может скрываться маньяк-садист или, на худой конец, аутист с клинической депрессией. Я готова была пойти на многое, чтобы заполучить принца, но не на все. Поэтому деньги его имели значение только при условии, что и сам он человек уживчивый. Ведь только для такого я могу стать идеальной спутницей жизни.
Он уже знал меня в лицо, даже кивал, приветствуя, а я, отлученная от него целой барной стойкой, изучала список его вкусов и заказов, прислушивалась к разговорам, делала выводы. Решила уточнить еще хотя бы одну деталь, для чего нарочно опрокинула шейкер — так, чтобы адская смесь попала прямехонько на его сногсшибательный пиджак.
— Ох, простите! — я заметалась в поисках салфетки или слов извинения, соответствующих случаю.
— Да ничего, ничего, — Руслан встал, принял из моих рук бумажное полотенце и спокойно вытер ткань — ни словом, ни жестом не проявив при этом раздражения.
Про себя я поставила ему еще одну галочку, но вслух лепетала:
— Извините! Я могу возместить ущерб… Боже мой, простите меня!
— Не нужно, Алина, — он, улыбаясь, протянул мне назад салфетку. — Не волнуйся.
Вуаля! Руслан Владимиров теперь знает мое имя. Наверное, он знает его уже давно — на бейдже написано, но впервые обратился ко мне так.
— Ладно, хватит уже, — неуместно вставил его друг, остановив тем самым поток моих дальнейших сожалений. По своей всегдашней привычке он продолжал постукивать брелоком по стойке и выказывал крайнее раздражение от наших мелкобытовых проблем. — А теперь сможешь своими кривыми ручками мне еще одну сделать, А-ли-на?
