‒ Войдите.
Мурашки пробегают по спине. Я не могу заставить себя двигаться. Я точно знаю, чей это голос. Не моего отца.
Дверь передо мной открывается. Это не так же приятно, как когда подобное для меня делает Джованни. Не по-рыцарски. Байрон выглядит нетерпеливым.
‒ Я сказал «входи», ‒ рявкает он.
Я подпрыгиваю, представляя, как этот голос огрызается на Хонор, как эти руки причиняют ей боль. Он не ждет, последую ли я за ним... он уже знает, что я пойду. Закрываю за собой дверь, чувствуя пустоту в животе. Я сожалею, что не вижу сейчас сестру, хотя это и не помогло бы. На самом деле она могла бы настоять на том, чтобы пойти со мной в знак поддержки, и это причинило бы ей еще больше боли.
Если кто и пострадает сейчас, то это буду я.
‒ Садись, ‒ более спокойно говорит Байрон, присаживаясь на край стола.
Отец сидит в кресле и смотрит на меня пустым взглядом. Почему он не сказал мне войти? Потому что теперь он просто подставное лицо. Он знает это. Я знаю это.
И Байрон, черт побери, точно это знает.
Отец наклоняется вперед.
‒ Я говорил с Байроном о твоей работе. Я показал ему некоторые из твоих картин.
Мои брови взлетают вверх. Я думала, он едва знает о моем увлечении к рисованию. И подумать только, он показал мои картины кому-то еще, как гордый отец? У меня сжимается горло.
‒ Для молодых девушек важно иметь хобби, ‒ говорит Байрон. ‒ Я пытался уговорить Хонор заняться верховой ездой, но она утверждает, что боится лошадей.
Мои глаза сужаются, но я заставляю себя не выказывать никаких эмоций. Хонор не утверждает, что боится лошадей... она и вправду их боится. И возможно, если бы она не была занята уклонением от его кулаков и лечением себя, у нее было бы больше времени для других хобби.
Словно почувствовав мой гнев, Байрон улыбается.
‒ Но ты не такая, как она, не так ли?
Это удар по моей сомнительной родословной? Я перевожу взгляд на отца. Что-то темное мелькает в его глазах. И этим все сказано. Было время, когда человека можно было побить даже за намек на бесчестье. И вот этому человеку в блестящих ботинках, с зализанными волосами и задницей на столе моего отца, все сходит с рук.
Все это злит меня.
‒ Зачем ты позвал меня, папа?
‒ Мы с Байроном хотели бы, чтобы ты присутствовала на вечеринке.
Мило. Наконец-то я становлюсь частью чего-то. И, эй, это вечеринка по случаю помолвки моей сестры. Даже если она обручается с монстром, я должна быть там.
Так же быстро меня охватывает подозрение.
‒ На прошлой неделе ты говорил, что я слишком молода. Почему ты передумал?
