Кот вылез из нее, недовольно отряхнулся и ступил на мост. Также не спеша на мост вошла собака.
Затем оба животных пошли навстречу друг другу.
Встретились они почти на середине. Остановились. Долго и пристально посмотрели друг на друга. Кот негромко зашипел, шерсть у него встала дыбом. Собака — тоже негромко — зарычала.
После этого, больше не обращая внимания друг на друга, они пошли каждый в противоположную сторону.
Настоящее имя собаки было Блэк, и была она нелегальным агентом ЦРУ в СССР, высаженным на побережье каспийского моря с американской мини-подлодки, вышедшей в море с секретной базы на территории шахского Ирана.
Вообще, в отличии от советских, западные разведки практически никогда не использовали в своей деятельности нелегалов, то есть людей с вымышленной биографией, которые выдавали себя за граждан СССР. Возможно, у них не было того опыта, который был у советских, еще с 20-х годов оттачивавших искусство создания и внедрения нелегалов в другие страны. Быть может, это было связано еще и с тем, что советская действительность была настолько чужой и чуждой, что научить человека извне достоверно играть роль советского было просто невозможно.
Блэк не был человеком и ему удалось продержаться в СССР более года.
Он передвигался по южным районам России и Северному Казахстану, подрабатывал, охраняя огороды у частников или ночуя в собачьих питомниках, а сам определял точное расположение важнейших объектов советских ядерной и ракетной программ, и посылал в Москву телеграммы до востребования на Главпочтамт, где в тексте были зашифрованы точные координаты объектов. Это имело огромное значение для совершения максимально точного ракетного удара в случае войны.
Там телеграммы забирал один завербованный ЦРУ джазовый музыкант, непризнанный гений-авангардист, который оставлял их затем в тайниках в разных местах города Москвы. В свою очередь жены работников американского посольства забирали эти телеграммы. Схема работала безупречно, несмотря на все усилия службы наружного наблюдения КГБ.
Раскрытие агента Блэка произошло совершенно случайно.
У простой работницы московского Главпочтамта Дарьи Ивановны Пильщиковой был сын Сережа. Сережа был аутистом. Правда, в те времена в СССР и слова такого почти никто не знал, поэтому Сережу называли просто трудным ребенком.
Так как отец с ними не жил, то после школы Сережа часто приходил к маме на работу, где помогал ей рассортировывать телеграммы.
