И тут сначала по собачьим коммуникационным каналам, а потом и через Интернет, пришла новость.
Машина с одним из командиров ополчения попала в засаду, командир и водитель были тяжело ранены. А вот Машка погибла. Она поехала с ними за компанию в город, чтобы привезти на блок-пост, где жила со своими щенками, собачьего корма. В нее попала целая очередь — она прыгнула на стрелка, закрыв собой людей.
Кто устроил засаду, как это обычно в последнее время там, осталось неизвестным. В соцсетях писали разное, в том числе нехорошее.
Тогда-то я впервые услышал, как наш Агафон воет. Воет горько, даже не по-собачьи, а по-волчьи…
Щенков Машкиных местные ребята-ополченцы разобрали. Кроме одного. Его Игорь привез к нам.
Агафон, наверное, каждые пять минут его вылизывал от ушей до хвоста. С настырностью, свойственной обычно не ему, а другому нашему хвосту, выпрашивал у Ленки что-нибудь вкусное для Щена. Щеном мы называли этот маленький комочек шерсти, от которого наш пёс не отходил ни на секунду. Ленку, впрочем, упрашивать и не приходилось.
Вот Кот не выдержал этих, как он выразился, сопливо-сталинистских нежностей, и заявил, что перебирается временно жить на крышу. Чтобы не видеть этого безобразия. Откуда только приходил поесть или запостить чего-нибудь в Фэйсбук или Инстаграмм.
Когда Щен подрос, его забрал на нашу дачу отец. Он, опять же используя свои старые специальные связи, устроил молодого пса на закрытую площадку, где собак учили для нужд разных силовых ведомств, которых ныне в России очень много.
Курс обучения там длинный, целый год, после чего Щен, как он сам сказал, уедет обратно. Вырос он красивым и сильным, правда, не по возрасту серьезным.
Тем временем Агафон, когда пришел очередной раз везти помощь, поехал туда сам, на нашем микроавтобусе. При этом не только навестить могилу Машки. Ей, кстати, устроили торжественные похороны, ребята из коммунистической роты даже салют отдали.
Мальчиков и девочек своих навестить Агафон очень хотел.
Перед самым его отъездом ко мне подошел Кот — с очень важным видом.
— Ты не сходишь со мной на крышу, у меня там дело небольшое, — загадочно сказал он.
— Я бы сходил, — ответил я, — Да только вот по водосточным трубам лазать не умею.
— Там лестница есть на последнем этаже вообще-то, — поглядев на меня, как на идиота, сказал Кот. Впрочем, он почти всегда так на всех смотрит. Как на идиотов.
Мне было крайне интересно посмотреть на его логово. Впрочем, никаких признаков разгульной жизни — типа пустых пузырьков из-под валерьянки — я там не обнаружил. Небольшой чердак, на стене портрет Троцкого в буденовке, на другой стене флаг Partido Obrero de Unificación Marxista (POUM) и аэрозольной краской лозунг: «Тяжело подчиняться начальникам, но еще глупее их выбирать!»
