IV. Затѣмъ, если созерцаніе Бога является совершеннымъ воздаяніемъ для чистыхъ сердцемъ и душею, а его не всѣ получатъ въ равной мѣрѣ, значитъ, не всѣ обладаютъ въ той же степени чистотою, и нѣтъ нужды въ очистительномъ огнѣ, если эта чистота въ нѣкоторыхъ не является совершенной; ибо, въ такомъ случаѣ, всѣ бы стали въ равной степени очищенными благодаря тому огню, и этимъ въ равной мѣрѣ способными къ созерцанію Бога. Но что это — не такъ, сѵмволически и образно произошло у горы, гдѣ былъ данъ Законъ, “ибо тогда не всѣ явились достойными того же положенія и порядка, но одинъ — того, другой — иного, по мѣрѣ, думаю, чистоты каждаго”, какъ говоритъ Григорій Богословъ >77).
V. Тотъ же великій во святыхъ Григорій Богословъ, творя умозрительное и таинственное слово о Пасхѣ, придя къ тому мѣсту, гдѣ говоритъ: “Ничего же не вынесемъ, ничего не оставимъ на утро” >78), отчетливо и открыто показываетъ, что за этой ночью нѣтъ никакого очищенія”, ночью называя настоящую жизнь каждаго, и не допуская никакого очищенія послѣ нея.
VI. Затѣмъ, онъ же въ словѣ “На побіеніе града”, разсуждая такъ: — “Не стану говорить каковы мученія тамъ для тѣхъ, кому здѣсь онъ даетъ пощаду, но скажу только то, что лучше быть наказуему и очищаему нынѣ, нежели тамъ быть преданнымъ мученію, когда время наказанію, а не очищенію” >79), явно утверждаетъ, что послѣ отшествія отсюда нѣтъ никакого очищенія, но только — вѣчное мученіе.
VII. Затѣмъ, Господь въ Евангеліи отъ Луки въ притчѣ о богатомъ и Лазарѣ >80), уча объ удѣлѣ, который воспріялъ каждый изъ нихъ, говоритъ, что Лазарь, немедленно послѣ того, какъ умеръ, былъ отнесенъ Ангелами въ лоно Авраамово, а богатый также былъ погребенъ послѣ смерти, и душа его находится въ аду въ мукахъ; и такимъ образомъ “лономъ Авраама” обозначивъ высшее упокоеніе въ счастливомъ удѣлѣ угодившихъ Богу, а чрезъ “адъ” и “мученія” представивъ конечное осужденіе и вѣчное наказаніе грѣшниковъ, Онъ не оставилъ между ними еще какого-то иного мѣста, заключающаго нѣкое временное мученіе, но явилъ, что (между состояніями праведныхъ и грѣшныхъ) существуетъ пропасть великая и непроходимая, раздѣляющая однихъ отъ другихъ, и крайняя и не имѣющая ничего промежуточнаго противоположность.
VIII. Затѣмъ, душѣ разрѣшившейся отъ тѣла и ставшей совершенно безтѣлесной и духовной, невѣроятно было бы мучиться отъ вещественнаго огня, въ то время какъ ея тѣло, которое огонь долженъ былъ бы охватить, истлѣло. Правда, послѣ воскресенія, когда она воспріиметъ нетлѣнное тѣло, и вся тварь станетъ неизмѣняемой, и когда раздѣлится огонь, какъ мы научены, ей будетъ соотвѣтствовать быть мучимой имъ, и не только ей одной, но и — демонамъ, которые являются какъ мрачными, такъ и облеченными нѣкоей матеріей и грубой вещественностью
