Со времени перемѣщенія переговоровъ между православными и римо-католиками по вопросу заключенія Уніи изъ Феррары во Флоренцію, наступаетъ рѣзкій переломъ, какъ въ отношеніи латинянъ къ грекамъ, такъ и въ духовномъ состояніи самихъ грековъ, переломъ, который, несмотря на видимость успѣха, привелъ всѣ переговоры къ трагическому безплодію и сдѣлалъ Флорентійскій Соборъ великимъ кладбищемъ тѣхъ надеждъ, которыя возлагалъ на него весь христіанскій міръ.
Феррара — это было мѣсто оказыванія почестей другъ другу: латинянами — грекамъ и, обратно, греками — латинянамъ; мѣсто общихъ трапезъ и богословскихъ преній, всегда исполненныхъ взаимнаго благожелательства, подчеркнуто уважительныхъ обращеній и искреннихъ надеждъ на достиженіе соглашенія. Флоренція — стала мѣстомъ, гдѣ, по выраженію св. Марка, латиняне сбросили свои маски въ отношеніи и даже въ обращеніи съ православными представителями. Крутой, безпощадный нажимъ со стороны латинянъ для достиженія Уніи, въ ихъ пониманіи этого слова — въ смыслѣ полнаго духовнаго порабощенія Православной Церкви — становится политикой Ватикана по отношенію къ грекамъ на Соборѣ во Флоренціи. Мы далѣе увидимъ, что греческіе представители будутъ предлагать латинянамъ извѣстныя компромиссныя опредѣленія догматическаго характера, содержащія извѣстную недоговоренность и возможность широкаго толкованія, на основаніи которыхъ они готовы будутъ заключить Унію съ Римомъ, но латиняне не желали и не пожелаютъ даже тѣхъ компромиссныхъ подходовъ. Латиняне требовали и будутъ требовать отъ грековъ полнаго принятія латинскаго ученія и полнаго административнаго подчиненія Ватикану (да и не только административнаго!), допуская лишь нѣкоторую самостоятельность въ области богослуженій и обрядовъ, да и то — ограниченную. На Соборѣ во Флоренціи латиняне добивались не соглашенія, а полной сдачи Православной Церкви; не столько возстановленія прежняго единства Церкви, сколько “безусловной капитуляціи” Восточной Церкви. Папа Евгеній IV былъ человѣкомъ исключительно сильнаго характера, умѣвшій подчинять себѣ и ломать оппозицію. Другіе дѣятели Ватикана, имена которыхъ мы встрѣчаемъ на Флорентійскомъ Соборѣ, также должны быть отнесены къ элитѣ церковной дипломатіи и богословія тогдашняго времени на Западѣ: напр., кардиналы Іуліанъ Цезарини и Николай Альбергати, испанскій богословъ — Іоаннъ Торквемада и знаменитый богословъ фра Іоаннъ Рагусскій и др. Говорить, что православные и латиняне вели переговоры на равныхъ началахъ, значитъ отступить отъ истины. Какъ мы уже представили это ранѣе, положеніе православныхъ было очень тяжелымъ: измученные, страдающіе отъ лишеній, подвергающіеся различнымъ притѣсненіямъ, не имѣющіе средствъ для возвращенія на родину, которая была далеко, а главное — сознающіе, въ какомъ ужасномъ положеніи находится Византія, стоящая на краю гибели, и чувствующіе на себѣ отвѣтственность за Православіе, за свой народъ, за свое государство — они, отнюдь, не были въ равномъ положеніи съ латинянами, которые были у себя на родинѣ, въ полномъ изобиліи и въ политической безопасности и силѣ, и имѣли возможность предложить и, дѣйствительно, предлагали “купить” Православную Церковь за щедрую помощь и Государству Византійскому и самимъ греческимъ делегатамъ на Соборѣ, вплоть, наконецъ, до обѣщанія направить Крестовый походъ противъ турокъ, который пойдетъ черезъ Константинополь.
