) И на вашъ вопросъ, — что надо понимать подъ “узами”, — мы отвѣтили, что подъ “узами”, быть можетъ, нужно понимать лишеніе возможности дѣлать прежнія злыя дѣла, которыя они прежде производили въ людяхъ; совершенное же наказаніе и они также (какъ и тѣ души въ аду) не испытываютъ еще, ибо прибавлено, что — “на судъ они соблюдаются”, т. е. тогда- то они будутъ подлежать совершенному наказанію.
13. Въ-тринадцатыхъ, вы спросили: — какіе это тѣ легкіе и малые грѣхи, которыми “средніе” (т. е. ни великіе грѣшники, ни праведники, а отошедшіе изъ этой жизни съ небольшими грѣхами) задерживаются (отъ немедленнаго допущенія въ Царство Небесное). И по причинѣ сказаннаго нами, что — “любовь, омывающая большіе грѣхи, могла бы очистить и меньшіе”, — вы, воспріявъ совершенную увѣренность въ существованіи такого рода грѣховъ, которые называются вами “прощаемые грѣхи” (veniales culpæ), какъ напримѣръ, праздное слово и тому подобное, сказали, что не можетъ того быть, что-бы грѣхи такого рода пребывали у умершихъ съ любовію. — Но сіе утвержденіе отнюдь не является нашимъ ученіемъ, и сама такая постановка вопроса совершенно — неизвѣстна намъ; ибо мы говоримъ, что не любовь, а покаяніе является тѣмъ, что содѣловаетъ прощеніе прегрѣшеній. И это явствуетъ изъ того, что Златоустый Іоаннъ, вездѣ и часто учившій въ своихъ словахъ о покаяніи, и дѣлавшій вторичное увѣщаніе послѣ предшествующаго увѣщанія, посвященнаго той же темѣ покаянія, представивъ его силу и самодовлѣемость, нигдѣ не упомянулъ о любви, какъ долженствующей находиться у кающихся. И это — понятно. Ибо если въ любви нѣтъ страха, и тотъ, кто боится, слѣдовательно, не усовершенствовался въ любви, а страхъ-то и является главнымъ побужденіемъ къ покаянію, то, значитъ, совершенная любовь выше покаянія, какъ являющаяся совершеннѣйшей изъ добродѣтелей, и соотвѣтствяющей не тѣмъ, которые каются, но которые совершенны по добродѣтели. Итакъ, мы сказали тѣ слова (что если любовь омываетъ смертные грѣхи, она могла бы омыть и малые проступки) не какъ наше собственное мнѣніе, но, напротивъ, — въ отвѣтъ на ваши слова, — что любовь очищаетъ великіе и смертные грѣхи, какъ противоположные ей (ибо если смертные грѣхи лишаютъ душу жизни, любовь даруетъ ее ей), но малые грѣхи не можетъ очистить, — мы сочли этотъ доводъ неубѣдительнымъ. Что же касается покаянія, мы говоримъ въ отношеніи чего оно бываетъ: ибо покаяніе — раскаяніе въ нѣкоторыхъ дѣлахъ, т. е. въ грѣхахъ (въ нашемъ случаѣ), когда бываетъ истиннымъ и полнымъ о тѣхъ грѣхахъ, именно оно- то и можетъ ихъ очистить, хотя бы это были и самые тяжкіе грѣхи; что же касается тѣхъ грѣховъ , которые оставляются безъ вниманія или по причинѣ того, что считаютъ ихъ незначительными, или по забвенію, то, хотя они и кажутся малыми, однако, они пребываютъ непогашенными и въ отношеніи ихъ усопшій нуждается въ Божественномъ человѣколюбіи, дабы, получивъ прощеніе по молитвамъ Церкви, онъ сталъ причисленъ къ лику спасаемыхъ.
