Я расту в должностях не по дням, а по часам. С утра — никто, час спустя — боец ОГПУ, а теперь — механик-водитель броневагона. Это вам не абы что! Теперь у меня в подчинении целый помощник, роль которого выполнял мой единственный, оставшийся невредимым прикреплённый, значит должность командная. За такой поворот я, вроде бы, должен был благодарить тех, кто это механическое чудо создавал, но, на самом деле, кроме матов они от меня при встрече ничего не дождутся. Я и вслух-то ругаться перестал только недавно, окончательно смирившись со своей участью.
При первом же взгляде на технику «изнутри» у меня появилось устойчивое подозрение, что руки к ней приложил Дыренков, забыв при этом где-то голову. Это ж надо всё управление сделать на рычагах! Механическая коробка при этом не имела синхронизаторов, а сектор газа дополнялся точно таким же «сектором тормоза», рычагом фрикциона и реверсом. Я, было, сначала порадовался просторному рабочему месту водителя, пусть и в непосредственной близости от раскалённого кожуха мотора, но когда после первых пробных поездок понял, что одному не справиться, рук не хватает и на пятачке должны как-то разместиться двое, не удержался и высказал вслух, что думаю об отечественной конструкторской школе. Слава, постоянно обжигающийся о кожух, полностью меня поддержал, так мы и ехали до самого Кобулета, соревнуясь в сквернословии, которое, к счастью, никто кроме нас, за рёвом двигателя, слышать не мог.
Последним, финальным мазком к картине, было полное отсутствие средств наблюдения. Для механика-водителя это, очевидно, посчитали лишним, что добавляло непередаваемую остроту общим впечатлениям от управления машиной весом в несколько десятков тонн. Средства связи, кроме машинного телеграфа, отсутствовали, что происходило снаружи, мы, махая рычагами, могли только гадать. Славе было немного легче, потому, что он нужен был только при переключениях передач, а всё остальное время проводил у амбразуры пулемёта левого или правого борта, которые и служили ближайшим средством вентиляции. Мне отойти с рабочего места было никак нельзя, поэтому приходилось париться в кожаной куртке, которую я стащил после первой же поездки с тела грузина-водителя. Седых осуждающе посмотрел на такое «мародёрство», но вошёл в моё положение, запечённый заживо механик ему тоже был не нужен.
Вообще, мотоброневагон и бронепоезд в целом заслуживают особого упоминания. Дело в том, что первое, что я сделал на своей новой должности — достал из приклёпанного изнутри к стене кожаного кармана формуляр и ознакомился с ним. Судя по записям, своим ходом МБВ наездил всего десять часов, после чего были проведены регламентные работы. Заглянув под моторный кожух я с удивлением обнаружил там ярославскую «четвёрку» в комплекте со штатной коробкой передач. Это что же выходит? На броневики шасси не дают, а на броневагоны агрегаты — пожалуйста! Проверив запас топлива в цистернах под полом каземата, я убедился, что они залиты под пробку, а судя по их объёму, ехать можно до Архангельска без дозаправки. Краска, как снаружи, так и внутри, была абсолютно свежая, ещё не поблекшая. Всё говорило о том, что наша колесница только-только построена. Да на ней даже муха не сидела! Бронепаровоз и второй броневагон выглядели постарше, но тоже были свежеокрашенны, а из всех четырёх башен БеПо грозно торчали стволы модернизированных трёхдюймовок с удлинённым стволом, которые только появились и были впервые показаны на параде в Москве в прошлом году. Дополняло картину отсутствие броневагонов для десанта, которые, как я предполагал, должны входить с состав поезда. Где-то жить и что-то есть экипажу ведь нужно? В общем, у меня в голове появилось предположение, что наш трофей только что прибыл в Грузию из ремонта, притащенный обычным «чёрным» паровозом. Вооружение заменили, включили в состав мотовагон для большей гибкости использования, а остальное, всё что могли, ремонтировали прямо на месте. Но, до места постоянной дислокации БеПо явно добраться не успел. Против этой версии говорили только несуразности со связью, на которую я в самом начале очень надеялся. Но, увы, ни одной радиостанции обнаружить так и не удалось. Зато была в наличии станция телеграфная, которая могла подключаться к сети на остановках. Ну и зачем она нам теперь, когда провода во многих местах просто оборваны какими-то доброхотами? Как можно не поставить радиостанцию на бронепоезд у меня в голове не укладывалось. Можно понять — танки, самолёты. Но поезд! Сюда хоть корабельную воткни!
