Несколько раз я замечал чересчур пристальные взгляды Игоря на Илью, словно он что-то пытался вспомнить, но не мог. В такие моменты во мне нет-нет, да ворочался червячок ревности. Игорь не знал, кем мы на самом деле приходимся друг другу, а может просто закрывал глаза, потому что никогда иначе как родственником не называл.
Были моменты, когда он пытался ненавязчиво расспросить меня о мужчине, откуда он, где учился, где служил, если вообще служил. Я в этих беседах отделывался только общими фразами, что лучше обо всем расспросить самого Илью. Тот только тоньше сжимал и без того тонкие губы, но соглашался с моими доводами.
* * *
— Чаю не желаете? — в купе вошла проводница, отрывая меня от воспоминаний.
— Нет, спасибо, может позже, — постарался улыбнуться я, но сам чувствовал, как свело скулы от неестественной улыбки. Девушка, кивнув головой, вышла. А я просто завалился на полку, положив руки за голову, и уставился в потолок.
Думать ни о чем не хотелось, я просто лежал и таращился в потолок. Воспоминания причиняли боль. Куда я еду? Зачем? Как это мне поможет? С таким успехом я мог бы пролежать и дома на диване, эффект был бы тот же. Наверное…
Несколько дней я только и делал, что спал или читал, пока, наконец, снова не показалась проводница, чтобы с сожалением сообщить:
— Через час ваша станция.
Я только кивнул, вставая с полки. Глянул на девушку, которая тоскливо улыбалась. Так и хотелось ей сказать: «Прости, милая, я не лучший кандидат на твои призывные взгляды». Не сказал, сдержался. Отвернувшись от продолжавшей маячить девушки за спиной, стал собирать вещи. Она, в последний раз вздохнув, развернулась и ушла к себе.
Когда я вышел на платформу, поежился. Свежий воздух раннего утра пробрал насквозь. Видно здесь недавно прошел дождь. Подхватив сумку на плечи, зашагал в сторону поселка, который виднелся невдалеке, как раз около кромки леса, который был здесь кругом. Дорога заняла минут сорок.
Навстречу мне попалась женщина, которая тащила тяжелую сумку. Недолго думая, подошел к ней, попытался улыбнуться.
— Доброго утра вам. Давайте помогу? Разве можно женщинам такие тяжести таскать? — предложил я.
— А некому больше, — приостановившись, переводя дух, заметила женщина, пристально глядя на меня. — Вы ведь нездешний, — уверенно произнесла та, я только кивнул, все еще продолжая улыбаться. — Не мучай себя, — вдруг сказала женщина, а я едва воздухом не поперхнулся, не понимая. — Глаза тебя выдают. Тоска в них, грусть, печаль и мука, — пояснила она на мое недоумение. — Потому не улыбайся, коли не хочется. Скажи лучше, зачем к нам? От душевной травмы излечиться?
