Развилок на пути и правда встречалось великое множество. Мы много раз мысленно благодарили эльфийку за подсказки. Шли мы долго. Лес остался позади, мы вышли на широкую дорогу. Мимо проезжали изредка повозки, на нас косились с опаской и подозрением. Но никто не поинтересовался, кто мы и куда путь держим. С одной стороны это радовало, а с другой напрягало. А ну как сдадут нас местным властям, и упекут в каталажку ни за что. Хотя мы только могли предполагать о местных порядках. Нам ведь так никто и не удосужился рассказать, где же мы находимся, что собой представляет этот мир. Какие, наконец, тут правила и законы. Еще и спросить не у кого было, это напрягало больше всего.
— Как же я мечтаю о чистом белье и ванне или душе, на худой конец, — стирая рукой со лба пот, выдавила из себя уставшая Аля. — Да и привал сделать негде, открытая местность и солнцепек. Вот бы хоть какой-то тенечек найти. Неужели у них леса закончились?
— Давай пройдем вот это поле, обойдем город, в него заходить стремно, а там, может, где и пролесок какой появится, — похлопав успокаивающе девушку по плечу, произнес Тимофей.
— А я бы прямо тут завалился и поспал, — включился в разговор Кир. Парня отчего-то подтрушивало.
— Кир, ты не заболел? — участливо поинтересовался я, подходя к другу и пытаясь взять его за плечо, чтобы развернуть к себе и потрогать лоб. Но тот ужом извернулся и отстранился.
— Лучше не прикасайся сейчас ко мне, — с трудом выдавил он из себя, удивив меня очень сильно.
— Кир, ты можешь объяснить, что происходит? Мы же волнуемся, — возле нас стояли уже все, а Тимофей попытался выведать у парня правду.
— Потом объясню, — сконфуженно произнес Кир, отворачиваясь и обнимая себя руками за плечи.
Всю дорогу я продолжал наблюдать за другом. Странное у него состояние. К тому же меня поразило то, что он был возбужден. Стояк ему стало трудно скрывать. Ничего себе. Что ж его могло так возбудить-то? Стресс? Страх? Ощущение опасности? Невероятно, но факт. Теперь понятно, откуда эта дрожь, испарина и своеобразная ломка. Бедолага, идти в таком состоянии врагу не пожелаешь. И ведь привал объявить негде, кругом открытая местность, ни единого куста или дерева. Может, обогнув город, нам удастся где-нибудь спрятаться от этой изнывающей жары?
Ноги заплетались. Идти становилось все труднее. Девушкам было хуже всего, они окончательно измучились, их лица как-то даже заострились. Ноги заплетались в косичку. И ведь обнять и поддержать невозможно, слишком жарко и душно. К тому же чем ближе мы приближались к городской стене, тем больше напрягали взгляды многих, стоящих в очереди попасть в город. А очередь эта была просто огромной: кто парами, кто на телегах, кто в закрытых фургонах, многие были с детьми — грязными и чумазыми, но такими умильными в своей детской непосредственности.
