Эта схватка была настолько красивой, что мы даже за временем не смотрели. А от удара гонга вздрогнули, немного пожалев, что все закончилось. Викуся отсалютовала воину двумя пальцами, послала тому воздушный поцелуй и направилась к нам. Теперь можно перевести дух. Нас осталось трое. Я больше всего переживал за Митьку, который вдруг притих и замолчал. За все время он ни слова не проронил.
— Мить, что это с тобой? — подойдя к другу, положил руку ему на плечо. — Уж не боишься ли ты часом? Я тебя таким впервые вижу, брат, за все пятнадцать лет. Где тот смелый юноша, которого я знал? Где вертлявый и не лезущий в карман за словом проныра, который из любой грязи выберется благоухающий розами? А ну-ка, соберись, подтянись, скоро твой выход.
— Эх! Дрон, понимаешь, я просто… как бы тебе это объяснить? — задумался друг. Я ждал, не подгонял. — Я тоже ведь любви хочу, чтобы вот так, как этот тип сказал, увидеть и застыть. Ведь ты ж знаешь, за все двадцать семь лет ни разу и ни в кого… Все были приходяще-уходящими, а я хочу…
— Мить, а другого времени подумать об этом ты не выбрал? — рыкнул я. — Ты понимаешь, что сейчас нельзя расслабляться? Ты что творишь? Любви захотелось? Так она и будет, только не в том контексте, который ты подразумеваешь, отлюбят тебя прямо на арене всем скопом, а потом… Всю оставшуюся жизнь «любить» будут. Ты этого хочешь? Хватит ныть, давай, скоро твоя очередь, — перешел я на гневный окрик.
Маг смотрел на нас как-то странно: вроде и с сочувствием, но в то же время твердо, будто ожидая, подействуют мои словесные пинки на друга или нет. Захотелось и ему врезать по самодовольной роже, чтоб не расслаблялся, а еще за то, что из-за него, по сути, мы все здесь и находимся. Плату ему, видите ли, подавай.
А в это время на арене происходило нечто невообразимое. Когда мы услышали хохот толпы, тут же в недоумении прилипли к решетке и… едва не осели на пол от дикого ржача. Наш товарищ… танцевал стриптиз.
— Да что он вытворяет, мать его раз этак?! — выкрикнул я. — Цирк уехал, клоун остался, едрить колотить.
А юноша и правда решил развлечься на полную катушку. Он издевательски вилял бедрами, показывал непристойные жесты воину, потом внаглую удирал от него, размахивал дубинкой, словно не драться собрался, а используя ее, как шест для своего стриптиза. При этом еще и умудрялся избавляться от какой-нибудь детали одежды. Выглядело все настолько комично, особенно глядя на выражение лица воина, что никто не мог удержать улыбки.
