Но это неправда.
Почему? Почему я так о ней беспокоился? Она сама виновата в своих страданиях, разве нет? И пока мы ждали, когда шестёрка поднимет её вверх, я ощутил выходящую из-под контроля панику. Я боролся с эмоциями. Вдох-выдох. Держи себя в руках. Почему это так сложно?
Потому что ты выбрал её.
Это была не моя вина, вовсе нет. И всё же я чувствовал до глупого мощную одержимость. Я выбрал её, теперь она здесь, и я несу за неё ответственность. Когда дверь открылась и прихвостень вошёл внутрь, потянув её за наручники, мне пришлось проглотить гнев, комком застрявший в горле. У неё кровоточила губа. Это была свежая рана. Я взглянул на Дэвида, когда он толкнул её в сторону Эль-Альфы, где всё ещё сидела Валентина, но он не встретился со мной взглядом.
— На колени, — произнёс Эль-Альфа.
На какой-то ужасный миг, мне почудилось, что она не станет этого делать. Она поймала мой взгляд, и я почувствовал, как волна паники прорвалась через мой контроль. Всего на долю секунды. Ладонь стиснула бокал вина, и я подумал, что её убьют прямо тут, без промедления.
Но нет. Она почти мгновенно опустилась на колени, жёстко упав на пол. И — Благослови её Господь, — я больше ничему её не учил, но она почти в точности скопировала Валентину. Её руки вытянулись вперёд, ладонями вверх. Голова склонилась к земле.
Я с облегчением выдохнул.
— Ты хорошо справился, — сказал Эль-Альфа. — Быстрая работа. Неидеально, но это придёт.
Он облизнул нижнюю губу.
— Встань, девочка, — сказал он. Столь же быстро, как встала на колени, Джессика поднялась. Её лицо ничего не выражалось. Глаза смотрели прямо. Из пореза на губе струёй на подбородок сочилась кровь, но она не приложила никаких усилий, чтобы её стереть. Эль-Альфа нахмурился.
— Почему у неё порез?
Дэвид сместил вес с одной ноги на другую. Но Эль-Альфа говорил со мной.
— Мне не нравится, когда их лица испорчены. Ценность от этого падает. Я уже говорил тебе. Ты порезал её...
— Я этого не делал.
Эль-Альфа не привык, чтобы его перебивали. Его глаза зловеще сверкнули.
— Прошу прощения, — произнёс я, извиняясь и тоном, и словами. — Дэвид, должно быть, неправильно понял твои приказы. У неё не было ран, когда я уходил от неё утром.
Я впустил в голос намёк на раздражение.
— Мне казалось, ты сказал, что она принадлежит мне.
Закончив предложение, я сцепил вместе руки. Покорно. Я был хорошим, послушным.
Эль-Альфа перевёл взгляд на Дэвида, который вновь переступил с ноги на ногу. Тот заговорил заикающимся голосом.
