Поэтому, вероятно, очень молодому педагогу в старших классах непросто, так как тяжело удерживаться во взрослой позиции. И учителю в возрасте бывает несладко: уж очень для него привычна родительская позиция, до которой легко скатиться, но так трудно выбраться. А нужно быть просто взрослым, имеющим свой особенный, уникальный опыт, готовым увидеть рядом с собой и принять другого взрослого, и еще одного, и все тридцать человек, помня при этом, что они еще пока немного дети, не по наличию опыта или ума, а по количеству ответственности, взятой на себя в этой жизни.
Я попадаю к нему на урок в качестве наблюдателя случайно, чуть опаздываю. Это его первый урок в этом классе, внезапный урок – замена заболевшего учителя. Когда вхожу в кабинет, с изумлением замечаю, что ученики почти не дышат. Он говорит тихо, проникновенно, словно читает монолог. Говорит о себе, о стихах, которые пишет, о собственных детях, об одиночестве, о доверии, честности, жизни. У них нет возможности сказать, потому что он не спрашивает. Они могут только слушать, и они слушают его, едва дыша, хотя я точно знаю – это отнюдь не их любимое занятие. Я впервые вижу их такими. Через полчаса понимаю: все мы загипнотизированы или очарованы, происходит что-то сильное, важное. Перед нами не просто учитель, перед нами – человек, мужчина, которого мы, так случилось, за какие-то полчаса уже неплохо знаем. И очень верим тому, что он рассказывает о себе. Я верю. И они тоже. Настолько, что говорят ему о своем страхе раскрыться перед кем-нибудь из взрослых. О страхе быть преданными и непонятыми… Звонок звучит неожиданно, громко и как-то некстати.
Они мало что сказали за урок, но теперь он бы мог сделать с ними все, что угодно, если б захотел. Теперь, когда я его знаю еще лучше, уверена, что он не причинил бы им зла и их доверие не было бы обмануто. И еще я знаю, что потом у них было много времени, когда уже он слушал и расспрашивал, а они говорили о себе, о жизни, о школе.
Быть учителем в старшей школе – это проверка на взрослость, личностный вызов, тест на умение слышать и принимать мир другого человека, это не роль и даже не профессия. Это талант, миссия, призвание.
Если ты неталантлив, тебе нечем будет увлечь.
Если ты неинтересен, тебе нечем будет заинтересовать.
Если ты консервативен, тебе нечему будет у них научиться.
Если твоя жизнь вне школы пуста, тебе нечего будет им отдать.
Если ты пуст сам, ты не сможешь наполниться.
