***
- Ну ты чего? Условились же в другой раз встретиться, - Галя старалась говорить заспанным голосом, с трудом скрывая раздражение от визита непрошеной гостьи.
- Прости, Галка, но мне что-то так плохо, - Ирина отодвинула тяжелый стул и со вздохом опустилась, - На душе прям скребет. Пошла прогуляться, и ноги сами до тебя дошли. А тут смотрю - свет горит. Значит не спишь. Вот я и пришла. Ты прости, дуру. Я все-таки разбудила, да?
Скрипнул второй стул.
- Ничего, ничего, - уже ласково проговорила Галина. - Давай минут пятнадцать посидим, и по домам. Что стряслось то?
В полуметре от сидящего на дне шкафа солдата стояли ноги полковника Жихорева. Было слышно, как сопят ноздри Жгута и Жора вдруг представил, как Степан Степаныч стоит сейчас, супит брови и держит в руках одежду и ботинки, словно новобранец на приеме у врача. Невеселое положение сокамерника, оказавшегося в схожей ситуации вызывало улыбку. Жоре тоже нестерпимо захотелось постоять. Затекшие ноги покалывало, но внутри шкафа был слышен каждый вздох и попытка приподняться непременно выдала бы его.
А что, подумал вдруг Жора, может схватить его сейчас за ляжку, да как заорать. Все равно, похоже, кончится все плохо, так хоть поржать перед смертью. Во глаза у теток будут. Челюсти отвалятся.
Строя коварные планы разоблачения Георгий отвлекал себя от немеющих ног и затекшей правой руки. Жгут же, напротив, весь обратился в слух и внимал жалобам своей жены. Выяснялось, что она беспокоится ослабевающим вниманием супруга. И близости нет вот уже как три месяца. И работы стало больше. Что ждет с нетерпением, когда Степан получит свои 35 дней отпуска, и они уедут вдвоем на Черное море, в Ялту, где уже никакая работа не будет отнимать у нее любимого мужа.
Комполка шумно сглотнул. Он уже давно вынашивал план, как бы улизнуть на пару недель с Галей в Крым. Жене бы что-то наплел, она доверчивая. А вот с генералом не складывалось. Был бы Степан старшим по званию - проблемы бы даже не возникло. А сейчас приходится думать. И еще сидеть в душном, воняющим потными носками шкафу. Это полковнику очень не нравилось. Включая шкаф.
Прошло уже минут двадцать, а Галя все не предпринимала попыток выставить подругу за дверь. Женская солидарность, похоже, одерживала в противоречивой натуре генеральши локальную победу. Она искренне переживала за подругу, и теперь считала справедливым, что подлец Степа немного помучается в пыльном шифоньере с ботинками в руках. Не веря своим ушам гардеробный узник открывал для себя новые грани своей низкой сущности, в красках описываемые Галочкой. Эгоист и карьерист. Паршивый отец и деспотичный командир. Кто знает, каких эпитетов еще удостоился Жгут, если бы дверной звонок, который робко брякнул и прервал задушевную беседу.
