- Доктор! - слепец гулко свалился с кровати и встал на колени, - доктор!
- В общем смотри, - сказал врач и тут же осекся, - точнее слушай. Дерево вариантов такое. Либо зрение возвращается, либо нет. И в каждом случае может случиться побочка. Либо дристать будешь дня три, либо...
Больной внимал лейб-медику с замиранием сердца. За то время, что он был слепым, он уже, казалось, мог слышать движения губ.
- ..либо любить больше не будешь Никогда. Решай сам.
Плечи Никодима опустились. Менять потенцию на зрение причем без гарантии - это был сложный выбор. И все же марксисткое воспитание решило принести грешноватый орган на алтарь спасения.
- Давайте, - глухо сказал он.
Доктор взял заготовленный шприц.
- Перевернись. Штаны приспусти. Укол сделаю.
- А это не больно? - неожиданно спросил шедший к исцелению.
- Если мозг не задену - не больно, - сухо пошутил бывший санитар и воткнул иглу в левую ягодичную мышцу. Двойная доза слабительного перекочевала в плоть Профессора.
Наблюдавший за лечением Седой активно жестикулировал, показывая два пальца. Доктор отрицательно замотал головой. Тогда главный виновник затеи сам взял резервный шприц и по ограничитель всадил ее в правую часть зада ефрейтора Преображенского.
- Мама! - тихонько позвал пациент, принимая в себя еще две порции снадобья.
- Теперь лежи, головой вниз. В подушку уткнись. И глаза зажмурь, чтобы кровь приливала лучше. Мы кровать потрясем. Так лекарство быстрее всосется.
Вонзившийся в подушку солдат был перенесен на первоначальное место. Рота уже была на плацу и рядом со стремительно поправляющимся больным остался лишь главный по здоровью.
Через полчаса, изнемогающему от позывов воину было разрешено приоткрыть глаза и проследовать в туалет. Счастье Никодима вплотную граничило с безумием. Помимо вернувшегося зрения он получил всего лишь селевое по мощности расстройство, казавшееся однако лучшим из того, что случалось с ним в жизни.
Шкодливый шлейф тянулся за Седым всю его военную карьеру, заставляя неподготовленные сердца поднимать давление до жирафовой планки. Старательный летописец издал бы не один том о его похождениях, но такового хрониста судьба, увы, не предоставила, вместо этого бросая Дядю, словно спелый одуванчик, из одной военчасти в другую. Продолжив службу Родине и после армии, Седой чудом избежал гибели, пройдя первую чеченскую. Из его десантного отряда целыми вернулись лишь двое, поэтому вдоволь нахлебавшись войны Седой завязал дуло автомата тугим узлом и отправился пытать счастья на гражданке. Закончив институт и устроившись, как он сам говаривал, в юридическую контору, консультирующую олигархов по различным оффшорным вопросам, Дядя по-пожарному быстро полез по карьерной лестнице, винтовые ступени которой привели его в конце концов в банк. Где он и нанял меня, как подающее надежды молодое дарование.
