— Но зачем ты вернул мне старую работу?
— Потому что я не мог спокойно сидеть, зная, что твоё имя запятнано. Ведь ты проводишь всё своё свободное время за работой, и всякий раз, как речь заходит о твоём прошлом, у тебя на лице появляется обиженное выражение. Я хотел, чтобы у тебя был выбор. Чтобы ты не застряла здесь, оставаясь со мной по умолчанию. Как Татьяна... Я не хочу быть запасным вариантом.
— Ты никогда не был для меня запасным вариантом, — шепчет она. — Ты был моим первым во всём.
Я сжимаю её руку. Сожаление о той ночи, когда я забрал её девственность, всё ещё мучает меня изнутри, но я задвигаю его в уголочек.
— Значит, у нас всё хорошо? — спрашиваю у неё.
Она кивает.
— Да, но что будет дальше?
— Зависит от обстоятельств. Если ты вернёшься на старую работы, мы продолжим общаться и видеться по возможности. А если ты останешься здесь... нам придётся наверстать всё, что мы упустили за последние пятнадцать лет.
— Ну раз ты уверен, что всё нормально, тогда нам нужно многое наверстать...
Мы оба молчим, пока значение этого момента усваивается в наших головах. Миа переезжает жить ко мне. Татьяна — ушла и почти забыта.
— Ты злишься на меня за то, как я повёл себя с Татьяной?
— Нет, — без колебаний отзывается она. — Думаю, это бы случилось в любом случае. Нам обоим нужно время.
Киваю в ответ.
— Знаешь, я до сих пор думаю о той ночи.
Её глаза, загоревшиеся желанием, скрещиваются с моими. Она явно понимает, о какой ночи идёт речь.
— Я тоже.
— И всё ещё чувствую себя козлом, — признаюсь я.
— Что? Почему? — спрашивает она, будто бы искренне не понимая.
— Я видел пятна крови на твоих бёдрах, и знаю, что сделал тебе больно. Я не понимал, что делать, и поэтому... до сих пор злюсь из-за того, что ты не получила удовольствия. — Тяжесть моего признания давит на плечи. Меня оно давно грызло изнутри, и я рад, что можно, наконец, об этом поговорить.
— Ты не сделал мне больно, — она качает головой. — То есть, сделал, но не намеренно. Просто твой размер... ну... — Она начинает волноваться и захлопывает рот. Делает глубокий вдох, потом берётся снова: — Ты был очень нежным. Именно таким, как мне хотелось, поэтому, пожалуйста, не кори себя. Ты вёл себя мило и осторожно. Я это прекрасно помню. Ради меня, не разрушай эти воспоминания.
— Значит, ты помнишь всё иначе, — умудряюсь произнести я. Горло сдавливает, пока я наблюдаю за ней.
— Я помню вес твоего тела, помню, как у меня перехватило дыхание, когда ты вошёл в меня в первый раз, как потом мы нашли ритм и стали двигаться в унисон. И ещё помню, что это длилось дольше, чем я рассчитывала.
