— Ну, как всё прошло? Как Париж? — интересуется она.
— А как Нью-Йорк? — осторожно спрашиваю я в ответ.
Она пренебрежительно машет рукой, и мне становится интересно, соврёт ли она.
— Чокнутый фотограф отменил съёмку. Я осталась дома.
— Стоило сказать об этом. Ты могла бы поехать с нами. — Слова отдают фальшью во рту, и я знаю, что они совершенно неправильны. Миа — идеальный компаньон. Мне просто хотелось услышать от Татьяны признание, что я её нисколько не волновал, ведь она отрывалась в клубе с хрен знает кем.
Она вновь отмахивается.
— Уверена, Миа отлично справилась с моей ролью. — Потом поворачивается к Мии. — Ты позаботилась о моём мужчине?
Миа, широко раскрыв глаза, кивает.
— Да. — Её глаза украдкой находят мои, а потом опускаются к полу.
Блядь. Миа не умеет врать. Она не из таких людей. И сейчас я чувствую себя даже большим козлом, потому что не только воспользовался ею для удовлетворения собственных потребностей в Париже, но ещё и поставил в положение, где, как ей кажется, нужно солгать.
— Поездка получилась хорошей, — говорю я, пытаясь сгладить неловкость момента.
Миа снова поднимает глаза, встречаясь взглядом с Татьяной.
— Коллинз был великолепен. Он почти сразу же покорил Пьера и Адель.
— Это ты была потрясающей, — поправляю её я.
— Стойте, а кто эти Адель и Пьер? — спрашивает Татьяна.
Брови Мии сходятся на переносице.
— Пьер Дюшарм, генеральный директор «Дюшарм Индастрис»... и причина всей поездки. — Она будто в шоке от того, что Татьяна не знает этой информации, учитывая, как это важно для меня.
Татьяна кивает.
— Ах да, точно. Так вы только работой занимались или успели и повеселиться?
Миа нервно смеётся.
— Повеселиться тоже. Коллинз позаботился, чтобы поездка для меня была идеальной.
Сжав челюсть, я подавляю воспоминания о голом, фигуристом теле Мии, пляшущие в голове, её довольном стоне, когда она впервые попробовала настоящего крок месье, озорном блеске глаз от перепитого вина и искреннем смехе, когда я взял её на вершину Эйфелевой башни.
Я обмениваюсь с Мией многозначительным взглядом, словно объясняя, что рад тому, что со мной была именно она. Татьянин взгляд мечется между нами, и она хмурится, как будто только что решала сложное уравнение. Я точно вижу момент, когда в ней что-то щёлкает. Её руки взлетают к бёдрам, а глаза, прищурившись, останавливаются на Мии.
— И что же именно там произошло? — тоном полным ледяного яда спрашивает у Мии Татьяна.
Миа захлопывает рот и отчаянии смотрит на меня широко раскрытыми, дикими глазами.
