Нам шесть: мы с Коллинзом дурачимся на окружной ярмарке.
Нам восемь: мы с Коллинзом смеёмся, надрывая животы, в бассейне его родителей.
Корешки билетов с нашего первого концерта, которые он купил на мой тринадцатый день рождения.
Изображение свадебного платья цвета лаванды. Я замираю на нём. Невероятно элегантное платье, шёлковое с лёгким намёком на кружево.
Теперь всё это не имеет значения. Вся история стёрта, потому что у Коллинза нет времени поговорить со мной. Он даже завтрак пережить не может, не сбежав потрахаться со своей девушкой-супермоделью. Ему-то явно побоку, так почему меня это должно волновать?
Я с силой захлопываю альбом и швыряю его в дверь, но промахиваюсь. Она ударяется о стену и падает на пол. Дверь спальни распахивается, и в комнату с озабоченным видом заглядывает Коллинз.
— Миа? — зовёт он. — Прости, я просто проходил мимо и услышал шум... — Он открывает дверь шире, глядя на меня.
Сложив руки на груди, я сажусь на кровать, испепеляя взглядом альбом, лежащий на полу. Он прослеживает за моим взглядом, потом оглядывается на меня и ступает внутрь.
— Что случилось? — Он смотрит мимо меня — на чемодан. — Ты уезжаешь?
Я прикусываю губу, зная, что не имею права злиться на него. Но злюсь.
— Повеселился с Татьяной? — спрашиваю я, понимая, что похожа на сбесившуюся девчонку, но плевать. Потому что он сам сказал, что мы должны поговорить. Ну что ж, сейчас я готова. Давай вытащим всё наружу. Давай поговорим.
Коллинз на секунду будто уходит в свои мысли.
— О чём ты?... Миа, неужели ты думаешь, что я только что... с Татьяной? — Он не может заставить себя сказать это, но ему и не нужно.
По его глазам видно, что он знает о чём я думала. Но по его лицу видно и то, что он не занимался сексом с Татьяной. Теперь я испытываю не гнев, а просто чувствую себя глупой идиоткой.
Я прячу лицо в ладонях.
— Коллинз, прости. У меня с головой непорядок.
Он поднимает мой отброшенный альбом и с ним в руках садится рядом.
— Глупышка Гремлин. — Он толкает меня плечом. — Всегда позволяешь своему воображению разгуляться.
Я скрещиваю ноги и поворачиваюсь к нему лицом.
— Ничего не могу с собой поделать. Когда мы вместе, я, видимо, немного увлекаюсь.
Он усмехается и берёт меня за руку. От его прикосновения тепло ползёт вверх по руке.
— Ты не единственная на кого производит впечатление наша близость. — Он обводит взглядом мой рот, после чего встречается со мной взглядом. Я облизываю губы. Он всего в нескольких сантиметрах, и кажется, собирается меня поцеловать. Мне хочется, чтобы он наклонился ближе и сократил дистанцию, но Коллинз закрывает глаза и делает глубокий вдох. А открыв их, чуточку отстраняется, но не отнимает руки, а наоборот — сжимает мою ладонь.
