— Миа? — Я спускаюсь по ступенькам и иду к ней.
Она смотрит на надпись, выведенную мной фиолетовым курсивом, прямо над площадкой для ныряния.
— Ты назвал свою лодку «Гремлин»? — спрашивает она с изумлением в голосе.
Я пожимаю плечами.
— Мне оно показалось подходящим. — Купив лодку, я не сумел придумать имени лучше, чем назвать её в честь подруги, с которой разделил много хорошего, включая одно значительнейшее событие, произошедшее на лодке.
— Пойдём. — Я беру её за руку и веду к лестнице. — Хочу провести для тебя экскурсию.
Она сжимает мою ладонь, а затем поднимается вслед за мной на борт.
Такое ощущение, словно её поражает каждый сантиметр яхты, и мне нравится непосредственный восторг, который она открыто показывает. Это освежает. Ещё ей, кажется, приходится по нраву кинозал с большим экраном и удобными, откидными креслами.
— Это место предназначалось для дождливых дней, но в Южной Калифорнии их так мало, что им никогда не пользуются. Чаще всего, мы остаёмся на палубе, — объясняю я.
— Но вы с Татьяной наверняка иногда приходите сюда с ночёвками, чтобы развлечься, так ведь? Ночь фильмов и попкорна. Было бы интересно.
Брови сходятся на переносице.
— Нет, честно говоря, мы так ни разу не делали.
На лице Мии отражается замешательство.
Я решаю продолжить экскурсию. Спальни для показа кажутся чересчур интимными, особенно учитывая случившееся между нами, когда мы в последний раз были вместе под палубой, поэтому я ограничиваюсь взмахом руки и продолжаю идти дальше.
Миа семенит следом, перескакивая взглядом в жадном любопытстве с детали на деталь в каждой комнате.
Что бы ни происходило в моей жизни или на работе, я всегда с нетерпением ждал воскресенья. Свежий морской воздух и голубое небо, как бальзам на душу.
Я провожаю её наверх. Ветер только начинает поднимается, когда мы отплываем от гавани. Палуба обставлена всяческими диванами и креслами, устроенными для разговора, ещё по одну сторону стоит гидромассажная ванна, а дальше — много шезлонгов с пушистыми подушками для солнечных ванн. Там уже расположилась Татьяна. И, как обычно, на ней нет верха, а крошечные соски торчат, устремлённые к солнцу. Заметив наше приближение, она занимает сидячее положение.
— Дай знать, если от этого тебе неуютно, — обращается она к Мии, жестом показывая на свою обнажённую грудь. — Не люблю полоски, но если хочешь, я могу прикрыться.
Миа смотрит прямо перед собой, как будто не замечая показную демонстрацию Татьяны.
