Коллинз останавливается в дверном проёме и жестом руки приглашает меня войти. Выстроив свои ожидания под предположением, что в его доме всё велико, я не остаюсь разочарованной размером обеденной. Я следую за Татьяной в конец комнаты, которую скорее можно было бы назвать обеденным залом.
— Присаживайся. — Коллинз указывает на одно из мест в конце стола, достаточно длинного, чтобы вместить двадцать гостей. Я сажусь, пытаясь сильно не глазеть, пока разглядываю две потрясающие хрустальные люстры, элегантно освещающие комнату. Коллинз занимает стул рядом, во главе стола, а Татьяна опускается на место по другую руку от него — напротив меня. Она почти не отрывает глаз от своего телефона, пока наливает себе воды.
Я поворачиваюсь к Коллинзу, гадая, так ли она всегда себя ведёт, когда они ужинают, но он будто бы ничего не замечает. Не могу отделаться от мысли, что если бы я встречалась с таким потрясающим мужчиной как Коллинз, то не стала бы пялиться в телефон рядом с ним — а смотрела бы в его глаза.
Еда уже подана на стол. Коллинз берёт бутылку вина и наполняет мой бокал, прежде чем налить себе. Татьяне он не предлагает. Честно говоря, у неё даже бокала нет.
На ужин приготовлен запечённый цыплёнок с овощами на гриле. Мгновение Коллинз смотрит на него, как будто психологически себя подготавливая, а потом, взяв столовое серебро, принимается нарезать его на кусочки.
— С каких пор ты полюбил мясо птицы? — интересуюсь я, нарезая своё. Я ем почти всё, но Коллинз всегда был более привередливым и не особенно любил есть курицу. Он скорее по части красного мяса. Откусывая первый кусочек, я замечаю прохладный взгляд Татьяны, устремлённый на него, но она ничего не говорит. Дерьмо. Может, я её обидела. — Это не значит, что я её не люблю, просто... Видимо, с возрастом мы меняемся, верно?
Закончив жевать, Коллинз запивает еду вином и объясняет:
— Татьяна не ест красное мясо, поэтому мы не держим его в доме. — У него такой вид, будто он печально вещает о проигранной битве.
Наверное, раз они живут вместе, это логично, что они должны вместе и есть. Но, взглянув на её тарелку, я замечаю, что она ест совсем другое. Тарелка у неё меньше — на ней груды шпината и маленькая помидорка черри, которую разрезали на четвертинки и для придания красочности разложили по краям. Приходится скрыть свой шок. Если она даже не ест курицу, какой ей дело? Меня злит, что она навязывает ему свои предпочтения в еде. Особенно учитывая, что они даже не едят одно и то же. Почему она испытывает необходимость его изменить? Он изначально был идеален.
