И потому — пока хищница жрала дровоядного, дали петлю по лесу, нашли кладку и вынули из неё часть яиц — не все, а только свежие, а уж отличать они умели. И пошли дальше своей дорогой.
Двое последних ещё и высматривали подходящие места, на каковых лущили спелые шишки, снятые с поваленного улемозавром кордаита, и прикапывали выпадающие из них семена. И напевали при этом:
Пока будут шишки, то будем и мы,
Пока астероидом мы не убиты —
Сто тысяч веков нам теперь предстоит
Сажать кордаиты, сажать кордаиты.
Идут шестеро дальше, и обращают внимание на то, что осталось им уже недалеко. Выходят на возвышенность, оглядываются вокруг, на многоцветье кордаитовых лесов, и разговаривают:
— Но какая красота! В том мире такое было только между летом и осенью, когда листья уже начали желтеть, но ещё не начали опадать…
— Не совсем так… Там такое было, что летом все деревья были одинаково зелены и потому при взгляде на лес сливались в сплошную зелёную пелену; а ранней осенью каждое дерево желтело по-своему и потому было своего особого оттенка, хорошо различаясь на фоне всех остальных деревьев. А здесь растения сплошь ремонтантные, каждый лист своего цвета; все деревья как раз сливаются в многоцветную пелену, но вот каждый лист в отдельности хорошо выделяется своим цветом среди остальных на своём дереве…
— А какой запах! В том мире что-то подобное тоже было только между поздним летом и средней осенью… Когда листья на деревьях уже начали желтеть, но ещё не закончили опадать…
— Вот это — да! Не совсем так благоухало, но подобно тому… Запах золотой осени!
— Нашей вечной золотой осени…
Ещё один напел:
Кошмары эпохи уже не страшны,
И временем эти Проблемы зарыты.
Осталась одна — чтоб повсюду росли
Леса кордаитов, леса кордаитов.
Пошли дальше. Подошли к цели своего пути — старому-старому автофургончику, много десятилетий назад с немалыми усилиями доехавшему сюда и здесь застрявшему окончательно.
Начали располагаться. Прежде всего поставили треногу и закрепили на ней тяжёлый арбалет. Потом достали из фургончика большой самодельный орихалковый котёл (отлитый из местных самородков меди и золота), глиняный сосуд с крышкой, и большую орихалковую сковородку. Часть мяса порезали на куски, сложили в глиняный сосуд, перемешали с приправами, плеснули туда виноградного вина из фляг и оставили мариноваться, до завтра.
Один проверил исправность самодельного пресса, лежавшего в фургончике. Убедившись в его исправности, запел:
