Рано или поздно Кракен все равно отыщет его. Временами Ленгдону казалось, что он ощущает незримое присутствие рядом с собой Нарбондо.
Выпрямившись, Сент—Ив всмотрелся в дома сквозь плотную пелену дождя. Позади, на втором этаже одного из домов, смутно виднелось тускло–желтое пятно — горящая лампа. И больше ни огонька на всей улице. И неудивительно — в столь поздний час и в такую погоду благонравные обитатели этих домов видят десятый сон. Скоро утро… Только теперь до сознания Ленгдона дошла давно мучившая его неясная мысль, что ему даже не хочется видеть рассвет. Для чего ему новый день, если рядом нет Алисы? Проклятый Нарбондо! Чтоб он сдох! Сент—Ив переступил с ноги на ногу и снова ощутил приятную тяжесть заряженного пистолета. Если повезет, он своими руками пристрелит Нарбондо. Впрочем, получит ли он удовлетворение от убийства? Пристрелить Нарбондо — все равно, что раздавить таракана: ни радости, ни чувства облегчения, только брезгливость. Главное — не смерть Нарбондо, а жизнь Алисы. Что значит жизнь пробуждающегося Лондона в это апрельское утро? Без Алисы она кажется бесцветной и лишенной смысла.
Неожиданно Сент—Ив вспомнил отца — тот в конце концов свихнулся и закончил свои дни в сумасшедшем доме. Кажется, с ним сейчас происходит нечто подобное. Его спасение, ясность его разума — Алиса, и только она. Это Ленгдон знал наверняка, хотя еще год назад подобная мысль привела бы его в замешательство. Все–таки нелегкая штука — жизнь, вздохнул Сент—Ив. Но ничего не поделаешь, воля часто бессильна противостоять обстоятельствам.
Вдруг раздался резкий свист. Сент—Ив испуганно дернулся; пальцы правой руки инстинктивно стиснули ребристую рукоять пистолета. Ленгдон огляделся. Не сдержавшись, Ленгдон приоткрыл дверцу фаэтона и выглянул наружу. Рессоры кареты еле слышно скрипнули, и лошади тут же, встрепенувшись, запрядали ушами. Вдруг откуда–то сверху донесся жуткий вопль, сменившийся дробным стуком бегущих ног. Не успел Сент—Ив толком понять, что случилось, как раздался второй вопль, и из–за пелены дождя появился не кто иной, как Билл Кракен. Беспорядочно мотая головой, он тыкал назад растопыренной пятерней и, тяжело дыша, повторял: "Там! Там! Хасбро там, я видел его!"
Не помня себя Ленгдон ударом ноги распахнул дверцу и выскочил наружу. Дождь хлестнул прямо в лицо, на мгновенье ослепив Сент—Ива.
— Фаэтон! — сдавленно крикнул Кракен, хватая Ленгдона за рукав. В ту же секунду рядом зацокали по брусчатке конские копыта и загрохотали обитые железными обручами колеса экипажа. Из темноты вырвался запряженный единственной лошадью кабриолет. Возница из всех сил нахлестывал лошадь, то и дело оглядываясь назад. В окне экипажа угадывались неясные контуры пассажира — неподвижного, похожего на набитое соломой чучело. Еще минута — и экипаж понесся по превратившейся в реку улице. Возница, в котором ясно угадывались черты Игнасио Нарбондо, продолжал нахлестывать коня.
