Услышав предупреждающий свист Рокота, он замер, прижавшись губами к ее шее.
— Скажи мне, что ты этого не слышала.
— Слышала.
Он снова услышал сигнал Рокота, на этот раз громче и настойчивее. Перри вздрогнул и выпрямился, взяв ее за руки. Ее запах обволакивал его. Последнее, чего он хотел, это покинуть ее.
— Мы сделаем тебе Отметины перед уходом. И о том, чтобы скрывать что-то между нами… давай оставим это. Меня убивает, что я не могу прикоснуться к тебе.
Ария улыбнулась ему.
— Мы скоро уходим. Может подождем до тех пор?
— Тебе нравится видеть, как я страдаю?
Она тихо рассмеялась.
— Обещаю, ожидание того стоит. Теперь иди.
Он поцеловал ее еще раз, затем оторвался от нее и побежал по песку, словно невесомый.
Рокот с усмешкой наблюдал за ним с дюны.
— Это было прекрасно, Пер. Меня это тоже убивает.
Перри засмеялся, шлепнув его по голове, когда пробегал мимо.
— Не все предназначено для твоих ушей.
Он нашел Рифа на тропе, остановившего Медведя и Уилана, которые шли на его поиски. Пока они возвращались в поселение, Медведь рассказывал о своих неприятностях с двумя фермерами, Греем и Роуэном. Уилан подавал мелкие жалобы каждые десять шагов, его голос был как всегда резким и злым. Что бы Перри ни говорил и ни делал, этого всегда было недостаточно для Уилана, одного из самых преданных приверженцев Вэйла.
Перри слушал вполуха, изо всех сил стараясь сдержать улыбку.
Час спустя он сидел на крыше своего дома, впервые за много дней один. Он опустил руки на колени и закрыл глаза, наслаждаясь прохладным, влажным воздухом, ласкающим кожу. Когда ветер стих, он глубоко вдохнул и проследил за запахами Арии. Теперь она была в доме, в комнате Вэйла. Из трещины в крыше рядом с ним донесся смех. Шестерка играла в кости. Он слышал обычное подшучивание Прутика и Грина. Оба Слышащих, они постоянно разговаривали, постоянно спорили, соперничали из-за всего.
В поселении то тут то там мерцали огоньки в лампах. Из труб поднимался дым, смешиваясь с соленым воздухом. В такой поздний час неподалеку находилось всего несколько человек. Перри лег на спину, наблюдая, как свет Эфира просачивается сквозь редкие прорехи в облаках. Он стал прислушиваться к потоку голосов на поляне.
— Что там с лихорадкой у ребенка? — спросила Молли кого-то.
— Ослабевает, слава небу, — последовал ответ. — Сейчас он спит.
— Хорошо, пусть отдыхает. Утром отведу его к морю. Это прочистит ему легкие.
Перри вдохнул, позволяя океанскому воздуху открыть его собственные легкие. Он вырос под присмотром многих, совсем как ребенок, о котором они говорили. Будучи дитем он забирался на ближайшие колени и засыпал. Когда у него была лихорадка или порез, который нужно было зашивать, Молли выхаживала его. Поток был небольшим кланом, но они также были большой семьей.
