Ничего этого ребята знать, конечно же, не могли. Но, чуя свободу, не слишком прятались и таились. Главное — никому из своих на глаза не попасться. А чужие взрослые… им-то какое дело, куда навострилась детвора?
Вот и Галя, опасаясь на Комсомольской столкнуться нос к носу с возвращающейся бабушкой, утащила друзей на Широко-Кузнечную. Да только зря.
— Девочка, ты, случаем, не Марь Трофимовны внучка?
Галя сразу поняла, что окликнули именно ее.
Сердитый худой старик одной рукой опирался на клюку, а другой держался за калитку — то ли решал, идти на улицу или нет, то ли просто упасть боялся.
— Да, — растерянно призналась Галя.
— А бабка-то, небось, знать не знает, где тебя нелегкая носит, — так вот просто сказал, даже не прикрикнул — а как будто бы подзатыльника дал. — Ну-ка дуй домой. Да бабке сказать не забудь, Николай Егорыч, дескать, кланяться велел.
Обвел взглядом мальчишек.
— А вы, архаровцы, чего стоите, рты разинув? Родителей осиротить задумали? Брысь по домам. И чтоб больше не смели на улицу без спросу соваться. Кончились ваши казаки-разбойники, привольное житье.
Гале сперва подумалось: старик похож на злого волшебника. И она строго-престрого выругала себя: когда тебе почти двенадцать и ты уже два года как пионерка, стыдно даже думать о такой ерунде. А перед бабушкой и Марочкой тем более стыдно. А Генке показалось, что у деда клюка только для притворства; вот сейчас возьмет да и припустит за ними, да ещё палкой своей, палкой… И мамке нажалуется, и она тогда точно голубей продаст. А Витька решил: умный старикан, бывалый, наверняка больше ихнего понимает… и почти не злой, прикидывается только. А Гришка про деда не думал, ему досадно было. Друзья, называется! Наплевали на дело… а ведь час назад только что честное пионерское не давали, что не отступятся!
— Никому вы там не поможете, — как будто бы угадав Гришкины мысли, твердо сказал дед. — Чуете, стихло?
И, помолчав, закончил:
— Наши отходить будут.
"Наши — отходить? Как же так?" — эта мысль была одна на четверых.
Но ни один не решился переспросить или заспорить. И так же, не сговариваясь, побежали домой дворами, по бездорожью.
Гришка жил дальше всех, на Семинарке, это аж час быстрым шагом. И всю дорогу мальчишка сомневался: может, повернуть назад, поглядеть? А вдруг дед все-таки ошибся?
Он не дошел до дома с десяток шагов, когда на перекресток выехал танк. Не похожий на те, которые показывали в "Если завтра война". Вражеский.
