— Я во второй части напишу обо всем. От дальнейшей дискуссии воздержусь. До свиданья, — пошел к выходу писатель.
— Прощайте, вас тут видеть больше не желаем, — ответил Иловайский.
— Не спешите, чует мое сердце, Лев Николаевич еще много любопытного напишет. Лично я узнал много ценного и полезного из романа.
— Что там может быть полезного? — удивился обер-прокурор.
— Снабжение войск по железной дороге, буксировка орудий самоходными повозками, это многого стоит, — возразил будущий инженер-генерал. — И сухопутные броненосцы меня заинтриговали, не говоря уж об аэропланах.
— Оно того стоило, чтобы очернять будущее?
— Полезно, чтобы шевелились, — не уступал Дельвиг.
— Кстати говоря, больно правдоподобно описал войну, — престарелый Меньшиков наконец-то заговорил. — И стихи в начале ладные, как там… "Два века" неплохой, но вот другие… "Белая армия черный барон снова готовят нам царский трон, но от тайги и до британских морей красная армия всех сильней".
— Вы еще скажите, что вам понравилось "Мы разжигаем пожар мировой, церкви и тюрьмы сровняем с землей". И "есть у революции начало, нет у революции конца", — не сдавался Иловайский.
— Да бросьте вы. Это же предупреждение.
Тем временем Лев Николаевич поскакал на лошади домой. Там продолжил написание второй книги, оная была посвящена межвоенной эпохе.
В один прекрасный день, когда Толстой выводил строки стиха, которыми начинал каждую часть, "Мчались танки, ветер подымая, наступала грозная броня. И летели наземь самураи, под напором стали и огня. И летели наземь самураи, под напором стали и огня…", когда в кабинет тихонько зашла жена и сказала:
— Лева, к тебе гость из самой Франции прибыл, специально для этого приехал в Россию.
— Пусть до вечера подождет, как там его…
— Его зовут Жюль Верн.
— Зови сюда немедля, — сам Лев Николаевич упорно соблюдал режим, но внутренний голос Лаптева мысленно покрутил пальцем у виска и посоветовал немедленно встретиться.
В кабинет зашел и поздоровался еще не старый бородатый француз.
— Я тоже немного пишу книги, вот дарю вам "Пять недель на воздушном шаре", "Путешествие к центру Земли", "Путешествие и приключения капитана Гаттераса", "С Земли на Луну" и "Дети капитана Гранта". Все с дарственными подписями. Откровенно говоря, вы меня поразили техническими чудесами книги "Красная смута", — рассказывал французский писатель. — Если бы не она, наша встреча, может, и не состоялась бы.
— Да, я не считаю важным роман "Война и мир". Вторая эпопея важнее. Благодарю вас за книги, вот ответный подарок. Я читал их все. Написаны хорошо, но не все мне по нраву, — тут уж Лев Николаевич доверился Константину Ивановичу. — Позвольте мне быть откровенным.
