Виго сплюнул себе под ноги от неприятных воспоминаний.
— Так после Привнесения нас могут заставить говорить по определенному шаблону?
— Да.
— Как обновление в…
— А вот это лучше вслух не произносить.
— Почему?
— Обидно осознавать себя куклой в чужих руках. Поэтому держи свои мысли при себе.
— Хорошо, — Игорь кивнул, вспомнив, что его уже предупреждали на этот счет, — А можно еще вопрос?
— Валяй, Геракл! — Виго хмыкнул, — И чего тебя, с такой комплекцией, потянуло на столь грозное имя?
— Друзья меня так раньше называли, — пояснил Игорь.
— Ну раз раньше называли, то тогда ладно. Я подумал, что алтарь тебе предложил.
— А он так может?
— Может. Алтарь вообще многое может. Поэтому и нельзя называть другим свое истинное имя. Поэтому Служители и не пускают вечников к алтарю.
— Если не пускают, то откуда известно о его возможностях?
— Разрушенные Храмы. Алтари сохранились везде. Но сам знаешь, отвечают они редко. Лишь один из десяти дошедших получает хоть что-то.
— И где можно найти эти Разрушенные храмы? — Игорь подумал, что еще одно общение с алтарем, ему совсем не повредит.
— В библиотеке есть карты. Все известные отмечены на них. Но тебе рано об этом думать.
— Почему?
— Храмы не зря стали Разрушенными. Вокруг них никто не живет и лишь монстры бродят по округе. Меньше чем двухсотым, соваться туда бессмысленно. Ну или отрядом сотых.
— А ты там был?
— Мне ничего от алтаря не надо, — хмуро бросил вечник.
— Совсем ничего? — Игорь пристально уставился на стражника, показывая что не верит ему.
— Пойми. К алтарям Разрушенных Храмов идут неудачники или наивные мечтатели. Кто-то хочет получить дополнительные жизни. Кто-то таланты. Кто-то могущество. Отдельной категорией идут желающие сменить свое имя. Так вот, успеха достигают только последние. Все остальное бред и пьяные россказни. Мне мое имя нравится. Я не откажусь от дополнительных жизней, но я не глупец и понимаю, что не получу их.
— А сколько у тебя осталось?
— Две жизни, — Виго не стал скрывать, хотя Игорь на его месте, на этот вопрос бы не ответил, хотя может это подействовал алкоголь.
— Умирал часто?
— Прожил долго. Мне все же больше пятисот лет.
— Так мы что? Стареем и умираем?
— Конечно, — стражник захихикал глядя на весьма удивленную физиономию своего собутыльника, — Стареем и умираем. Заболеваем и умираем. Натыкаемся пузом на клинок и умираем. А когда все жизни заканчиваются, то мы умираем насовсем.
— Значит когда жизней больше не осталось, то только один путь в Прислужники.
