Арчибек закричал. Точнее, что-то в нем.
Голос не был человеческим, хоть и вылетал из горла человека. Даже не так. Там были два разных голоса, они сливались. Один был высоким, пронзительным, и все в комнате зажали уши руками, а другой был низким, от него дрожал пол.
Ужасный запах — смесь мяты, гнилых апельсинов и желчи — опалил ноздри и легкие. Черная слизь полилась изо рта командующего, бурлила, стекала по лицу, становилась дымом и тенью.
— Нужно еще время, — сказал Сикар, тяжело дыша, — и помощь других священников, чтобы выгнать из него дух, но вы видели достаточно?
Они не спорили, хоть могли просто пялиться в ужасе на стража. Он продолжил:
— Я позволил себе вызвать старших священников ваших Домов. Гонцы ждали и отправились, как только началась месса. Они могут подтвердить, что увиденное вами — не трюк. Они требуются мне, потому что мои священники и я не можем набрать нужное количество, но мы обсудим это позже.
Герцогиня и ее дом из платья вернулись на место, и остальные последовали примеру.
— Может, лучше рассказать нам вашу историю и теории. Уверена, что мадемуазель…?
Намек был понятен.
— Виддершинс. Меня зовут Виддершинс.
— Ах.
«Ах? Что это значит? Это не хорошо. Мне не нравится».
— Ваша светлость, о том, что было…
— Если ваши слова — правда, вы через многое прошли. Я спишу слова на пыл момента.
«О, вот как? Вы так добры…».
— Как я говорила, — продолжила Лючень, — уверена, мадемуазель Виддершинс может добавить поразительные детали к истории, которую нам уже рассказали.
«О, вы не представляете».
Виддершинс глубоко вдохнула и описала кошмар прошлой недели.
* * *
Сказать, что аристократы не скрывали скепсиса к концу ее истории, было бы преуменьшением. Они щурились, шептались, хмурились, точно не выглядя потрясенными. Но они не прерывали ее. Отчасти потому что ее поддерживали епископ и Эврард Даррас, отчасти из-за увиденного ранее. Но Виддершинс нервничала больше, чем если бы ее просто назвали безумной вруньей.
— Мне это не нравится, Ольгун…
Герцогиня подняла властную руку, и бормотания утихли, словно их обрубили.
— Вы понимаете, почему нам сложно поверить? — спросила она.
Шинс кивнула.
— Я сама верю себе лишь потому, что пережила это.
Губы Лючень дрогнули, и это было ближе всего к улыбке от нее.
— Думаю, — сказала она, и, хоть не повернулась, все знали, что она обращается к ним, а не только к воровке, — многие из нас слышали шепот и слухи. Сплетни слуг и стражей о загадочной Виддершинс и ее умениях.
