.
Сравним с характеристикой воззрений «новой» части русской эмиграции, данной Георгием Ивановым в 1933 году:
«…Материализм — и обострённое чувство иррационального. Марксизм — и своеобразный романтизм. “Сильная Россия”— и “благословим судьбу за наши страдания”. Отрицание христианства— “спасение в христианстве”. Русское мессианство— “Интернационал”. “Цель оправдывает средства”— и непротивление злу. Достоевский, Достоевский, Достоевский… Немного Толстого. “Атлантида” Мережковского, Ницше и… Андре Жид. “Пушкина не существует.” Славянофилы, Леонтьев, Рудольф Штейнер, даже Елевферий… Бесчисленные — как пишут в анализах— “следы” других пёстрых, перекрещивающихся, отрицающих друг друга влияний. Из этой смеси идей и чувств, страстей и систем смотрит, если хорошенько вглядеться, лицо нового русского человека»>6.
Всё же в этом сумбуре ничего нового нет как будто. Это логическое продолжение «серебряного века»— не более. Как «отцы» ничего не поняли, так и «дети» продолжили.
Гессен, ослабленный испытаниями лихолетья и тяготами эмигрантского существования, прожил недолго, невелико и наследие его поэтическое: два-три десятка стихов, да небольшая поэма — но и это не должно оставаться в безвестности.
Лирика Гессена посвящена в основе своей событиям российской истории, прежде всего ближайшей. Так, он славит Русскую Армию, противостоявшую большевикам:
Слава светлому Воинству Крыма,
Победившему тягостный плен,
Тем, чьи очи не слепли от дыма,
Тем, чья верность не знала измен.
Тем, чья мощь под ударами крепла
И в сраженьях не гнулся чей меч,
Кто сумел и под грудою пепла
Нехладеющим сердце сберечь.
Тем, кто, преданный мукам безмерным,
Тем, кто, зноем и жаждой томим,
Оставался бестрепетно-верным
Нерушимым обетам своим.
Вам, чьи очи не слепли от дыма,
Вам, чьи жизни сгорали дотла,—
Белокрылому Воинству Крыма—
Хвала!
1922
Глеб Струве, давший опыт исторического обзорарусской литературы в изгнании, самый полный на нынешнее время, верно заметил, что поэзия Гессена «немного отзывалась книжностью»>7, но это обычно для начинающих поэтов. Подобное одолевается, если поэт искренен в своих переживаниях. Искренность Гессена несомненна, да времени оказалась нехватка.
Среди стихотворных раздумий Гессена — осмысление русской истории, вызнавание в ней добрых начал, но и тех сорных плевел, которые заглушили на время посевы правды. Идеальным же историческим деятелем видится Гессену Император Александр III.
Не побоится в ржавой лужице
